Шрифт:
Закладка:
— Девчонки, вы собирайтесь, а я пока поснимаю. Натура — зашибись: настоящая русская зима!
Ангелина видела, что всё сложилось на редкость удачно — неожиданно появившийся Белогорский сейчас отвезёт их с Ксюшей в Москву, завтра днём они будут дома, в воскресенье можно будет привести себя в порядок и понедельник беспроблемно выйти на работу. Но, несмотря на все преимущества скорого отъезда, покидать Старое Залучье Геле не хотелось.
— Мёд свой волшебный не забудь, — Ксения указала на стоящую в углу подоконника баночку.
— Мы с Ярославом договорились сегодня на санях покататься, — Геля машинально убрала цветочный мёд в дорожную сумку.
— А придётся с Антоном на внедорожнике прокатиться. Как в рекламе, «А сбылось это», — Ксюша внимательно посмотрела на подругу: — Или у вас ночью с Яриком что-то было?
— Ты чего? Просто сидели у камина, разговаривали, — Ангелина почувствовала, что краснеет, хотя не лгала: действительно, просто говорили, но почему-то её волновали воспоминания об их ночном разговоре.
— Тогда поехали. Будешь по дороге вспоминать случайную встречу у камина.
Подгоняемая Ксюхой, Геля подхватила сумку, подруги поблагодарили Надежду Владимировну за гостеприимство и заспешили к машине Белогорского. Женщина из окна наблюдала, как уверенно, по-хозяйски, приобнял приезжий Ангелину за талию и приподнял, помогая пройти по глубокому снегу к машине, потом подал руку Ксении. Да и по тому, как смотрел этот фотограф на Гелю, Надежда Владимировна, поняла, что приехал он именно к этой приятной девушке, которая так понравилась её внуку.
Внедорожник Антона уже миновал Михеевку, когда Ярослав, лихо подъехав к дому, соскочил с облучка саней, краем глаза наблюдая за окнами: не смотрит ли случайно Геля в окно. Вместо Ангелины в окне он увидел бабушку.
— Ты чего это лошадь у Федотова взял? — этим вопросом встретила внука Надежда Владимировна.
— Девчат обещал покатать, — Ярослав стряхивал снег с подошв.
— Так они уехали. Просили тебе благодарность передавать.
— В смысле, уехали?
— За Гелей жених, или не знаю кто он ей, приехал и увёз их. Быстро подхватись и уехали. Часа два уже прошло.
Ярослав обескураженно посмотрел на распахнутую дверь гостевой и, ничего больше не спрашивая, вышел из дома возвращать коня и сани хозяину. Действительно, чего он себе навоображал? Ну, посидели ночью у камина, поговорили, и всё! Тонкая ниточка завязывающихся отношения порвалась. А была ли эта ниточка? Геля сказала: «Я сейчас из отношений выхожу». «Выхожу», а не сказала: «вышла». А выходить из отношений всю жизнь можно.
А в это время машина Белогорского ехала по снежной дороге. Геля сидела рядом с Ксенией на заднем сидении, и девушки слушали подробную историю несчастной семейной жизни их водителя. Антона нисколько не смущало присутствие Ксюши, он даже обращался преимущественно к ней, вероятно, видя Гелино равнодушие, решил сделать Ксению своей союзницей:
— Ксюха, ты представляешь, я всегда виноват: айфон не тот подарил, цветы не те принёс, приехал невовремя, ушёл не так, зашёл не так… Я говорю: «Настя, ну, нельзя же всё время ругаться», а она мне заявляет…
Ангелине надоело слушать жалобы Антона: он её два года назад, как соплю, с пальца стряхнул, а теперь сострадания от неё же ждёт. Нет в Геле никакого сострадания, ресурс на сопереживание Антону давно исчерпан, но и злорадства тоже нет — обычная история, Белогорский не первый и не последний, кто в избраннице ошибся. Ангелина не слушала обиженного женой рассказчика, а смотрела на зимний лес за окнами автомобиля и думала, что могла бы сейчас ехать в санях по белоснежной дороге, Ярослав, погоняя коня, задорно улыбался, шутил, оборачиваясь к ней, а потом они сидели бы у камина, смотрели на веселое пламя и говорили бы, говорили…
Пока Ангелина то ли мечтала о возможной встрече с Ярославом, то ли вспоминала их последнюю и единственную, Ксения, казалось, с сочувствием внимала рассказу о несчастиях Белогорского, даже периодически сокрушенно качая головой: «Ой! Чё деется? Чё деется!». Однако Антон напрасно искал сострадания: Ксюшу его семейные перипетии не особо волновали: «не то смешно, что жена мужа бьёт, а то смешно, что муж плачется», — говорила её бабушка. Дождавшись паузы, Ксения ласково попросила:
— Антош, когда в Москву приедем, ты ко мне домой не съездишь цветы полить? У меня там фикус Бенджамина вторую неделю тоскует, а это подарок бывшей, но пока единственной моей свекрови. Ну, и фиалки на кухне тоже полить бы надо.
— Ксюха, а тебе самой цветы полить не по силам? — Антон удивлённо посмотрел в салонное зеркало, словно убеждаясь, что с Ксенией всё в порядке.
— Тут, понимаешь, такое дело. Я сейчас у Гели живу, а в моей квартире какая-то хрень творится. Короче, Антош, съезди, о цветах позаботься, заодно квартиру поснимай — что там и как. Можешь не профессиональной камерой, а просто на телефон. И мне скинешь.
— А чего ты у Гели живешь? Чего у себя дома не живётся? Ремонт что ли затеяла?
— Ну, типа того.
— Тогда тем более сама поезжай. Надо не по фото качество работ смотреть, а вживую на месте. Заодно и свои цветы польёшь.
— Ладно, мы к этому вопросу ещё вернёмся, — беспечно заявила Ксюша.
Заиграла музыка в телефоне водителя.
— Привет! Да, отснимал достаточно, но надо ещё будет поработать, — непривычно мягким голосом заговорил Антон. — Извини, котёнок, я за рулем: не могу разговаривать. Попозже позвоню.
— Это твоя светлоокая тебя контролирует? — наконец вступила в разговор Ангелина.
— Ну, да, — неохотно пробурчал Белогорский.
— Ты оказывается лицемерить научился, — съехидничала Геля. — Нам жалуешься, с ней мурлычешь.
— А что я, по-твоему, собачиться с ней должен?
— Нет, конечно. Ты должен искать отходные пути так, чтобы жена не догадалась, что ты к запасному аэродрому выруливаешь, — Ангелина презрительно скривила губы.
— А чего раньше времени кипешь поднимать, — пробормотал Антон и дальше повёл машину молча.
Ангелину всегда удивляло, как Белогорский, умевший тонко передать малейшие оттенки настроения на своих фотографиях, был совершенно толстокож в реальной жизни. Только что ругал перед ними свою жену, и тут же, при них, ласково с ней разговаривает, и при этом ни капли не смущается. Впервые за день вспомнился Константин, называвший её своим ангелом и одновременно готовившийся к свадьбе с другой. Обещал быть самым добрым, самым любящим и нежным. И Геля верила ему. Но ведь нельзя жить никому не веря! «Неужели, — подумала Ангелина, — Ярослав тоже может за глаза говорить одно, в глаза — другое?». Ей сказал, что серьёзных отношений у него нет, а у сам параллельно кому-нибудь обещания любви и верности раздаёт. От этих мыслей
