— Согласен.

Леню Дружкова я знаю давно. Родом он из Австралии. Родители у него русские, кажется, из Поволжья. Учился он в Сиднее в духовном училище, готовился стать священником. Потом встретил девушку, немку, сотрудницу CIA, женился и уехал с ней на пять лет в Германию, потом перешёл на работу к нам. Человек он мягкий, добрый. И очень нерешительный. Он купил яхту, поставил ее в бухте в Аннаполисе. Оставалось, всего-навсего, научиться ее водить. А записаться на курсы никак не решался. Поэтому иногда ездил в Аннаполис, надевал капитанскую фуражку и часами сидел в своей яхте.

Леня позвонил в пятницу:

— Поедем на двух машинах?

— На одной. На моей.

— Где и когда встречаемся?

— На парковке у Lord and Taylor в Fair Oaks Mall, в воскресенье в час дня.

Ровно в час дня Леня ждал меня на парковке.

— Я свою машину оставил здесь. Мы во вторник вернемся?

— Вернемся. Переночуем в Best Western Tunnel Road.

Леня сел рядом со мной:

— Поехали, капитан.

Из Fair Oaks Mall мы вырулили на шестьдесят шестую.

— В Австралии кенгуру едят? — спросила я.

Он засмеялся:

— Нет.

И начал рассказывать про кенгуру. Рассказывал он интересно. Я тем временем повернула на восемьдесят первую. Теперь часов пять до поворота на двадцать шестую.

Где-то через два часа мы остановились в каком-то кафе, чтобы перекусить и выпить по чашке кофе. В шесть часов вечера повернули на двадцать шестую. Еще один поворот, и мы у Best Western Tunnel Road.

Двухэтажное здание. На первом этаже оказалась свободной только одна комната. Леню я отправила на второй этаж, сама заняла комнату на первом, из нее можно было выйти на улицу прямо к машине.

— Пойдем обедать? — спросил Леня.

— Пойдем, — ответила я. — Но, к сожалению, здесь вряд ли есть китайский ресторан.

Мы оба засмеялись.

Однажды мы вместе были во Франкфурте. Когда на третий день командировки я предложила пойти в ресторан, он взмолился:

— Только не в немецкий. Я больше не могу есть жирную пищу, пойдем куда-нибудь еще. Хоть в китайский. Вообще-то я не люблю китайские рестораны, но выхода нет.

Ресторан в отеле был самый что ни на есть американский, мы взяли по большому бургеру. После ужина договорились встретиться на завтрак в девять утра.

Утром за завтраком к нам подошел стройный мужчина в кожаной куртке.

— Джереми Вильямс, — представился он.

Мы вышли в холл.

— Пожалуй, ничего нового я вам не расскажу, но если у вас есть вопросы…

Для приличия мы задали несколько вопросов. Он отвечал, потом спросил:

— Вы раньше бывали в Ашвилле?

Мы оба не бывали.

— Тогда вы не видели поместье Билтмор. У вас до встречи почти два часа.

После завтрака мы отправились осматривать поместье.

Оно когда-то принадлежало миллионеру Вандербильту, тому самому Вандербильту, которого упоминала героиня «Двенадцати стульев» Елочка Щукина. Папа любил читать вслух отрывки из романа. «Если ты не будешь читать русских классиков, — назидательно повторял он, — у тебя будет такой же словарный запас, как у этой дамы, что прискорбно».

Джереми заехал за нами в час дня. Ровно в час тридцать мы входили в кафе.

Фрау уже ждала нас.

11. Почтенная фрау

Фрау говорила, а Леня переводил.

Да, она догадывается, зачем мы приехали, но сообщить нам ничего интересного не может. Ей очень приятно говорить по-немецки с очень милым человеком, и она хочет подробно рассказать об отце.

Да, ее отец занимался вывозом имущества за границу, но до этого он был храбрым солдатом и имел много наград. Она особо подчеркивала, что он был военным и ни в каких связях с гестапо замешан не был.

Да, он перевозил имущество, но он был военным, выполнял приказы и обо всем потом подробно доложил американцам. После войны его не судили, он ушел из армии и мирно жил.

Потом она говорила, как хорошо ей в Америке. Жаль только, что редко встречаются люди, которые знают немецкий. Говорила она долго. Мы дважды заказывали кофе.

Потом она рассказывала о своей жизни с отцом после войны. Мне было неинтересно, но я слушала. Леня добросовестно переводил. Ей было приятно, что ее переводят, и она делала паузы для перевода.

Лёня и фрау сидели напротив меня в коричневых креслах, оба одетые в коричневое, перед каждым стояла коричневая чашка с кофе. Я, в красном платье, явно не вписывалась в их компанию, да и чашка передо мной была синей.

Наконец фрау сказала:

— Теперь о том, зачем вы ко мне приехали.

После смерти отца в 1969 году она нашла в его документах коробку, а в ней записка. На записке было написано слово Kapitale и какие-то цифры. Цифры эти она не помнит. Коробку она передала полицейским. Потом к ней приходили люди из, наверное, более солидной организации. Но она им ничего не могла рассказать, кроме того, что нашла коробку.

Да, она действительно забыла эти цифры, много лет прошло, да и немолода она. Но мы не должны расстраиваться, что она забыла цифры, потому как люди, которые с ней беседовали, хорошо знают эти цифры. Они ее спрашивали, что это за цифры, но она не знала. Что она об этом думает? Так как Kapitale означает денежные суммы, то и цифры, наверное, обозначают размер этих сумм. У нее спрашивали, были ли у отца счета в банке. По ее мнению, они предполагали, что эти цифры означают номера какого-то счета в банке. Насколько ей известно, счетов в банке у отца не было.

Я показала ей фотографии Дюма, Колмогорова и блондинки. Она внимательно рассмотрела их, потом вынула из сумочки очки, надела их и снова внимательно рассмотрела фотографии. Ответ был один: нет, этих людей она не знает, к ней эти люди не приходили.

Пора было заканчивать разговор, но фрау начала еще что-то рассказывать. Я терпеливо ждала.

Потом она сказала:

— Все. Спасибо, что вы меня слушали. Я действительно рассказала все, что знаю.

Мы ее поблагодарили и ушли.

Первые мили дороги домой были неприятными, нас все время обгоняли с ужасным рокотом мотоциклисты, где-то у них были соревнования, и они туда торопились.

В девять вечера я остановилась у паркинга возле Fair Oaks Mall. Поблагодарила Леню за работу.

— Я тебе помог?

— Очень, — ответила я.

В девять с небольшим я уже была у себя дома.

* * *

— Ничего интересного, — утром докладывала я Биллу. — Надо будет послать запрос про эти цифры. Одно положительно: на этот раз мы опередили блондинку. У фрау она не была.