— Когда-то я снималась в русском кино и там говорила по-русски.

— Но вы всегда играли иностранок.

— Да, — улыбнулась дама.

— Красивых иностранок, — поправил отец.

— Это было давно. Теперь я могу играть старух. Старых некрасивых старух.

Я хотела возразить, потому что и сейчас она была красива. Красива особой изысканной красотой сорокалетних англичанок из английских сериалов о знатных семьях.

— Вы из России?

— Нет. Мы издалека. Мы из Вашингтона.

— Неужели в Вашингтоне так плохо с модой, что вы приехали сюда в наш маленький Таллинн?

— В Вашингтоне не плохо с модой. Но мы, увы, приехали сюда по делу, не связанному с высокой модой. Мы ищем одну даму. И нам сказали, что вы могли ее знать.

Я вынула из сумочки фотографию Скороходовой и протянула даме.

Она улыбнулась:

— Да. Я ее знаю. Точнее, знала. Но очень давно не видела.

Теперь спрашивала я:

— Очень давно?

— Очень давно.

— Но может быть, вы знаете, где она сейчас. Как ее найти.

— Нет. Нет. Но, думаю, она в Москве.

— Вы с ней познакомились во Франции в пансионате?

— Да. Обе приехали худеть.

— Кто она по профессии?

— Не знаю. Скорее всего, переводчица. Но подрабатывала на «Мосфильме».

— У нее были друзья?

— Вы имеете в виду поклонники?

— Да.

— Во Франции не было, а вот как в России, не знаю.

— Вы бывали в Москве?

— Да. Много раз. Кстати, однажды я была у нее дома.

— Вы не помните, где?

— Помню, это была прекрасная квартира в высотном доме.

Вмешался отец:

— В Москве тогда было два высотных дома: один на Котельнической, другой — на Краснопресненской. Вы не помните, в котором?

— Нет, не помню. Мы туда подъехали на такси.

— И на каком этаже квартира, не помните?

— Мы поднимались на лифте.

— Вы были с ней в квартире вдвоем?

— Нет. Там была ее бабушка. Она накормила нас прекрасным обедом. Я до сих пор помню её борщ. Такой замечательный борщ!

— Вы с ней переписывались?

— Нет. Да вот, я вспомнила, бабушка была вдовой какого-то ученого.

— Какого?

— О нет, не помню. На стене весели его портреты, и Рита говорила, что это ее знаменитый дедушка, ученый. А какой ученый, не помню.

Еще несколько вопросов, и она спросила:

— Вы в первый раз в Таллинне?

— Да, в первый.

— Надолго?

— К сожалению, завтра улетаем.

— Вам понравился наш город?

— Да! После Вашингтона он показался нам очень европейским.

Дама улыбнулась.

— Нет, мы не Европа. Мы Скандинавия. Где вы остановились?

— В «Олимпии».

— Прекрасный отель. Он построен к Олимпиаде… Кстати, я вспомнила. Рита рассказывала, что приезжала к нам на Олимпиаду. У нас в восемьдесят втором году была Олимпиада.

Я решила показать свои знания:

— У вас были соревнования по яхтам.

— Совершенно верно. Она тогда была еще девочкой, ей было лет десять. Она приезжала с отцом.

— Он спортсмен?

— Нет, он переводчик. Приезжал с делегацией.

— Переводчик какого языка?

— Не знаю. Рита ведь тоже была переводчицей. Она говорила по-французски. Однажды я слышала, как она говорила по-английски.

Мы поблагодарили любезную даму и ушли. Прошли по нарядным залам торгового комплекса. Потом пошли в отель.

Тихий мирный город. Все вокруг по-европейски, а говорить можно по-русски. И очень чисто. По-американски.

На следующий день снова самолет и снова нелюбимый отцом Франкфурт.

— Мы многое узнали, — убеждал меня отец. — Узнали, что она жила то ли на Краснопресненской, то ли на Котельнической. А если к тому же мы знаем, что дед у неё был академик, то найти её будет нетрудно. Я позвоню Кузякину, и он найдет её в несколько дней.

* * *

Так и получилось. Кузякин нашел Скороходову через три дня.

Отец позвонил рано утром:

— Только что звонил Кузякин и переслал фотографию.

— Что-нибудь интересное?

— Я тебе перешлю текст разговора и фотографии открытки.

Днем он переслал мне запись разговора с Кузякиным и фотографию.

«Найти Скороходову было нетрудно. Дед ее академик Скороходов Петр Михайлович, биохимик, получил квартиру на Котельнической набережной в 1958 году и умер в 1973. Его жена Скороходова Раиса Митрофановна проживала в этой квартире после смерти мужа и умерла в 1997 году. Их сын Скороходов Андрей Петрович, переводчик, бросил семью в 1984 году, уехал в Новороссийск, где и умер в 1995 году. Жена Андрея, мать Риты, Скороходова Людмила Петровна, учительница, умерла, когда Рите было пять лет. Воспитывала Риту бабушка.

— То есть наша Маргарита — круглая сирота?

— Похоже. После школы она поступила в областной пединститут на отделение иностранных языков. По окончании работала переводчицей в «Интуристе». После расформирования «Интуриста» следы ее теряются. Квартиру сдала русскому представительству немецкой компании «Фольксваген», сейчас там живет ответственный директор русского отделения Курт Вагнер. Со Скороходовой никаких дел он не имеет, деньги за квартиру компания переводит на счет Скороходовой в австрийском банке «Райффайзен банк». Соседи по дому, которые помнят Риту еще школьницей, рассказали, что у неё была подруга Ира Петрова. Представляешь, искать в Москве Иру Петрову!

— Иголку в стоге сена.

— Но нашли. У одной соседки в записной книжке оказался номер ее телефона. Ира, теперь Ирина Константиновна, рассказала мне, что училась с Маргаритой в одном классе, потом они работали вместе в «Интуристе». Говорила много и неинтересно. Сказала, что Маргарита где-то работает переводчицей и много разъезжает. Они регулярно обмениваются открытками. Она показала мне с десятка два открыток: новогодних с ёлочками и с Днем рождения с букетами цветов. Полгода назад она получила открытку из Алжира. Прислать?

— Пришли».

Я рассматривала открытку. Вид на пляж. И надпись: «Вот тут я отдыхаю. Твоя Рита».

8. За успех вашего дела

Отец позвонил рано утром:

— Только что мне позвонили мои друзья из Франции. Их алжирские коллеги сообщили, что эта Скороходова действительно была в Алжире семь месяцев назад.

— Надо лететь в Алжир?

— Надо.

— Я бы хотела, чтобы ты полетел со мной.

— Билл тоже так думает.

— Ты прилетишь в Вашингтон?

— Нет, дитя моё, мы полетим из Орландо. Все маршруты из Вашингтона в Алжир с ночёвкой в Париже или во Франкфурте. А из Орландо одна пересадка. И знаешь, где? В Монреале. Встретимся с Семицветовым. Заодно посоветуемся. Он хорошо знает публику, которую мы ищем.

Через день я прилетела домой, а еще через день мама отвезла нас в аэропорт.

— Следи за тем, чтобы отец каждое утром принимал таблетки, — наставляла она меня. — И чтобы по пустякам не волновался.

А я подумала: времена меняются. Раньше она наставляла отца: следи за дочкой. А теперь наоборот.

* * *

Как только мы вышли в общий