— Да, — хихикаю, — ведь всё лучше, чем шуба.

— Вот, коза! — приоткрывает он рот и смотрит на меня с шутливой претензией.

— Честная коза, — приподняла я указательный палец кверху и состряпала важный вид, но уже через минуту замерла, когда мы остановились возле шикарного купе цвета красного гиацинта, на крыше которого красовался здоровенный белый бант.

— Нравится? — лукаво спросил Данил.

— Ты… ты сдурел? — глухо пробормотала я.

— Что не так? — и улыбка сползла с его лица.

— Она же стоит кучу денег — вот, что не так! — покосилась я на эмблему его любимого автомобильного ателье — большая буква «В», обведённая кружком.

— И?

— А вдруг я её в первый же заезд разобью в хлам?

— Я куплю тебе новую, — насупил брови и, серьёзно не понимая моего возмущения, смотрел на меня Шахов.

— Ладно, — примирительно подняла я руки вверх, — ладно, спасибо тебе, она невообразимо красивая! Но, Даня, можно мне, пожалуйста, на первое время какую-то недорогую машинку подобрать, желательно из отечественного автопрома, а в идеале вообще с рук? — и сложила ладони в умоляющем жесте.

— Можно, — кивнул Шахов.

— Вот и чудесно, — облегчённо выдохнула я.

— Но только через мой труп, — добавил Данил, и я обречённо застонала.

— Да почему?

— Потому что ты моя женщина, Лера, и я хочу, чтобы у тебя было всё самое лучшее. Так понятно?

От его слов меня тут же закоротило. Вспыхнула. Превратилась в жалкую лужицу сладкого сиропа. И да, подарок от любимого мужчины приняла, а на следующий день вместе с ним отправилась на парочку тестовых заездов по городу, где опробовала своё новое средство передвижения в деле, хапая знатную дозу адреналина. Всё-таки под капотом этой малышки скрывался настоящий зверь и я должна была приручить его. Так же, как и его дарителя.

Но самостоятельно сесть за руль я всё же смогла не сразу. Трусила. И ещё несколько дней раскатывалась, пока Данил окончательно не пристыдил меня. А там уж я и сама вошла во вкус.

И снова полетели дни. Наступил август. И всё было настолько волшебно между нами, что я суеверно скрещивала пальцы на руках и ногах каждое утро, боясь, что вся эта сказка вдруг возьмёт и неожиданно закончится на самом интересном месте некрасивой жирной кляксой. И ведь не просто так я волновалась. Развод между Данилом и его женой до сих пор так и не случился. А Шахов только и делал, что рассказывал мне про очередные сложности и почти на постоянной основе сулил, что уже вот-вот, всё на мази.

И в сердце, на пару с почти безграничной любовью к этому мужчине, расцветала ярким цветом сбивающая с ног тревожность, которую я полола, выкорчёвывала и травила, но она снова пускала свои живучие, но смертоносные побеги.

Так случилось и сегодня. Вечером, после ужина, в самом конце рабочей недели, мы все вместе — я, Даня и Мяус — лежим на диване и смотрим, как в темнеющем небе загораются первые звёзды. Кот тихо урчит у Шахова на животе, а я снова пробую заикнуться про ту, что всё ещё стоит между нами, но получаю только скупой ответ, что дело практически в шляпе и осталось подождать совсем немного.

Немного чего? Дней? Месяцев? Лет?

Уточнить это я так и не решилась, пытаясь верить своему любимому на слово и не выносить ему мозги каждый день из-за женщины, с которой он даже не встречается. В который раз приказываю себе отпустить ситуацию и всё-таки перевожу тему.

— Это ужасно несправедливо, — вздыхаю горестно, лохматя пушистую белую головку котёнка, — спасла от голодной смерти это чудо я, а полюбил он тебя.

— А ты? — едва слышным шёпотом спросил Данил, обводя подушечками пальцев мои губы, и мне из лёгких весь воздух вышибло.

Зачем он спрашивает? Разве сам не видит, что я давно и безнадёжно в него вляпалась по самые гланды?

— А я…

— М-м? — пристально сканирует он меня своим фирменным, давящим взглядом исподлобья.

— А я ужасно хочу мороженого, — порывисто встаю с дивана и несусь на кухню, активно разыскивая холодное лакомство в недрах морозилки. Но на успех надеться мне не приходится, потому что руки трясуться, а сердце бьётся где-то в горле.

Почему? Не знаю! Но меня до сих пор отчаянно коробит тот факт, что Данил мне в любви не признаётся, тогда как сам уже не в первый раз пытается насильно из меня вытащить заветные три слова. И я бы сказала их ему, а потом бы твердила каждый божий день, но у меня был пунктик — он должен сделать это первым. И никак иначе.

Чуть успокоившись, всё-таки нахожу ведёрко с мороженым, которое стоит прямо перед глазами и даже не прячется, а потом, прихватывая две ложки, возвращаюсь к Шахову на диван, заводя пустой разговор только для того, чтобы он не смог пытать меня насчёт моих чувств и дальше.

Я рассказываю ему про новую заказчицу и свои волнения на её счёт. Данил же клюёт на этот крючок или просто делает вид, что клюёт, но всё-таки позволяет мне заболтать его.

— Так что завтра у меня вместо субботнего выходного будет рабочий день. Придётся ехать на объект, — развожу я руками.

— Кстати, о завтра, — чешет Шахов переносицу указательным пальцем, а затем виновато на меня смотрит.

— Что?

— Я совсем забыл тебе сказать, но, в общем, у моего друга и коллеги по бизнесу Романа завтра будет день рождения, и он собирает что-то типа мальчишника. Э-м-м, в общем, я хотел у тебя отпроситься на него. Пустишь?

— Ты шутишь? — смеюсь я.

— Нет, я серьёзно. Будет баня, стриптизерши, все дела, — ржёт он, пока я набрасываюсь на него, начиная щекотать и попутно зацеловывать.

— Нет! Под каблук. Быстро! — рявкаю я шуточно, но через минуты три дурачества, стихаю, когда наш поцелуй становится слишком сладким и тягучим.

— Ну отпусти, Лер, я хочу с мальчиками покутить, ну позязя, — дурашливо канючит Данил.

— Я подумаю, — бурчу я.

— Я ненадолго. До полуночи вернусь.

— Уговорил, — киваю, готовая на всё, лишь бы он и дальше продолжал целовать меня и держать в своих руках.

Но уже ровно через сутки я уныло наворачиваю круги по квартире,