– Завтра.

Мы простились. Было 10 часов вечера. Я направилась в главную квартиру. Внизу ждали офицеры моей «свиты». Генерал Эрдели приказал им сопровождать меня. «Так безопаснее», – согласился капитан Карамазов.

Офицеры окружили нас, расспрашивая, что говорил Каледин, была ли я у Алексеева и т. д. Генерал Эрдели вышел, увидел, что я в толпе офицеров, рассмеявшись, увел меня к себе в кабинет. Он казался довольным, что я была у Алексеева и во все его посвятила. Заговорили о Корнилове. Сначала генерал отмалчивался, но потом, понизив голос, сообщил:

– Его здесь нет еще, но к следующему вашему приезду будет, сейчас он в дороге. Как раз вчера ему послали немного денег.

Я обратилась к генералу с просьбой распорядиться о том, чтобы, когда будут прибывать офицеры по нашим бумагам, дежурный офицер их отбирал, а я в свои приезды смогу контролировать, сколько прибыло на Дон (чтобы знать, все ли из тех, что получили от меня деньги, уезжают из Москвы). Генерал обещал. Наконец, простившись с ним, я ушла с Андриенко в гостиницу. Было около часу ночи. Но тут ждала меня группа офицеров, просивших выслушать их, – нельзя же было отказать!.. То, что я услышала, было поистине ужасом. Все говорили одно и то же, умоляя помочь брошенным семьям. Я пообещала сделать все, что смогу.

– А теперь, – продолжала я, – давайте поговорим о вас самих, господа офицеры. Вы тоже в тяжелом положении; ведь здесь жалованья пока не платят. Много не могу, но вот возьмите до поры до времени… по 150 рублей.

Наконец мы остались одни с Андриенко. Он заметил:

– Если так будете работать, вас надолго не хватит.

В те дни готовились сражения под Ростовом, где новая армия должна была получить первое боевое крещение. Мы рано проснулись и уже около 8 часов утра отправились на Барочную. Генерал Эрдели еще не приходил. Меня встретили полковник Кириенко и Святополк-Мирский, и мы вместе прошли к офицерам. Андриенко записывал бесчисленные поручения в Москву. Выслушивала и я много просьб, но звучало в них все одно и то же: помощь семьям, помощь! В это время пришел офицер и заявил, что можно за 250 рублей купить десять пудов сахару (в то время в Новочеркасске сахару не было). Полковник Дорофеев запротестовал:

– Тут сапог нет, все босые, а вы о сахаре хлопочете.

Затем генерал Эрдели попросил меня к себе:

– Вы наша благодетельница – так мы вас и будем впредь называть. Так вот, я написал письмо вашему комитету. Кроме того, у меня и личная просьба к вам – это доверенность в Московский международный банк, у меня там процентных бумаг на 5000 рублей. Привезите! Бог знает, что еще может быть.

Принес полковник Дорофеев списки офицерских семейств, набралось всего 320 фамилий. Многие оказались в караулах. Дорофеев имел вид взволнованный:

– Ах, все казаки – большевики! Что думает Каледин, не знаю. Вырежут нас в один прекрасный день, вот и конец.

Вошел воспитатель 3-го Кадетского корпуса полковник Матвеев. Он бежал сюда по комитетским бумагам прямиком из Александровского училища. Эрдели нас познакомил, затем поручил передать письмо Н.И. Гучкову в Москве, а другое – своей семье. Генерал сообщил мне, что оба приставленные ко мне офицера желали бы для охраны сопровождать меня в поездках. Но я категорически отказалась. Надо было спешить, поезд из Ростова прибывал в 12 часов дня. Простившись с генералом Эрдели, мы еще раз прошли в комнату Георгиевского полка. Опять обратились ко мне офицеры с благодарностями и пожеланиями благополучного возвращения.

Прощаясь с полковником Кириенко, я дала ему на нужды полка 6000 рублей и обещала более щедрую помощь в следующий приезд. Провожать нас собралось много офицеров. На перрон никто не вышел: так было условлено, в поезде могли оказаться большевики. Мы уселись в вагон 2-го класса, и в 4 часа 40 минут 11 ноября поезд тронулся – на Лиски. Дорога была ужасающая. Кроме вооруженных солдат, матросов и рабочих, нигде никого; не встретилось ни одной женщины.

* * *

В Москву прибыли 13 ноября. С вокзала я проехала в комитет, дабы убедиться, что все обстоит благополучно. Тотчас сделала доклад о нашей поездке в Оренбург и Новочеркасск, показала письма Дутова, Каледина и Алексеева. В свою очередь Крылов доложил о работе комитета во время нашего отсутствия. Я узнала, что офицеров, ищущих спасение у солдат, прибывает все больше и больше, а в Москва повальные расстрелы. Вся команда состоит сейчас исключительно из офицеров, солдат сразу отправляют по домам.

– Ждали только вашего приезда, Марья Антоновна, – заявили офицеры, – чтобы сейчас же с вами на Дон.

За мое отсутствие комитет отправил 280 человек, в комитете находилось 365 офицеров и юнкеров, которых нужно было немедленно вывезти. Я посмотрела на Андриенко и решила ехать завтра же.

– Поедем, – улыбнулся Андриенко.

В комитете стали приготовлять нужные бумаги. Я передала Крылову письма, адресованные офицерами в Москву, прося его лично развезти их по адресатам. Было поздно, Крылов проводил меня домой.

Дома я просидела до 5 часов утра, распределяя пособия семьям офицеров по спискам. Всего тогда было выплачено 32 000 рублей в разные концы России. Утром в 8 часов, уходя из дому, я простилась с домашними, так как не знала, успею ли еще вернуться, и – в комитет. Мы стали писать денежные переводы и разносить деньги в разные почтовые отделения; посылка всего сразу с главной почты могла навлечь подозрения. Позже я отправилась с Андриенко и Крыловым в совет – передать бумагу Оренбургской городской управы о том, что команда доставлена с оружием и в полном порядке.

В совете исполнительный комитет Оренбургской управы осведомился, как мы доехали. Я ответила, что очень плохо.

– Когда и куда думаете отправить другую команду? – спросил член совета. – Сами видите из бумаги, – продолжал он, – что в Оренбург нужно бы еще доставить самое меньшее 500 человек. Но у нас есть и важнее требования: в Донецкий бассейн Ростовская городская управа требует несколько сот человек. Правда, ехать опасно, в Новочеркасск собралась вся недорезанная сволочь, боюсь, чтобы вашу команду не разоружили…

– Пусть попробуют! Мы ведь в политику не вмешиваемся, – ответил Андриенко.

– Если вы, товарищи, ехать не боитесь, то извольте.

– Нам нужна бумага из совета, по пути на каждой станции могут разоружить, – напомнил Андриенко.

– Сейчас бумагу приготовят. Кто будет сопровождать команду?

Выписав наши фамилии, вскоре он вернулся с бумагой. Она гласила: «По пути следования