очень часто, помимо учёбы. Уилл надёжный, тот, кто ей нужен. Кэти растоптали сердце столько козлов, что среди них Уилл божий ангел. Они друг другу понравились и за недолгий срок это переросло во что-то большее, чем симпатия. Я за них была очень рада, но и мимолётный укол зависти во мне просыпался. Я представляла, как бы ходили на двойные свидания и веселились. Кэти с Уиллом, а я с…Дейвом. Я не думаю, что мы когда-то придём с ним к отношениям большим, чем дружба. Прошло время, и мы всё поняли и осознали, по крайней мере, я. Я не готова к новым отношениям, потому что Дейв ещё сидит в моём раненном сердце. Он – моя первая любовь, и я просто обязана его помнить.

Хотя бы помнить…

В сознании вновь всплывает из глубин на поверхность последняя фраза, сказанная Дейвом в тот день: я всё равно буду любить тебя, Месс. Помни хотя бы это.

Вмиг одной гигантской волной на меня обрушаются все воспоминания. Знакомство, череда совпадений, незыблемое веселье, первый поцелуй, первая ночь. Ко всему этому и ночь в обезьяннике, драки Дейва, похищение, выстрелы, ранения, ссора…и конец. Эти воспоминания мучительно гложут меня изо дня в день. Не понимаю, как я жила вообще эти долгие месяцы без него. Я знаю ответ. Я не жила, а существовала, так же, как и раньше. Моя жизнь превратилась в серую и унылую пелену самобытности. Она вновь окрасилась в мрачные оттенки. Я сказала ему однажды, что если между нами всё закончится, то я этого не вынесу. Не знаю, вынесла ли я или нет. Мысли о самоубийстве и не возникало, потому что это самая идиотская и сумасшедшая идея. Я никогда не понимала таких людей. Видимо с ними случилось что-то такое ужасное, что жизнь стала для них противна, а смерть спасением. Я лишь занималась учёбой, а чем же ещё? Кэти всегда была рядом, чуть позже появился Уилл. Двое моих лучших друзей. Я и подумать не могла, что сближусь так сильно с кем-то кроме Кайлы.

Кайла….

Никто и никогда её мне не заменит. Таких как она нет, и не будет. Кайла, мой небесный ангел, она так хотела жить… но случилось наоборот. Всплывает тот же вопрос о несправедливости. Люди, которым наскучила жизнь, которые перестали видеть в ней смысл, накладывают на себя руки. Другие же, которые полны рвением жить, которые находят радость в мелочах и из любой мрачной ситуацией находят выход, чтобы продолжить жить и быть счастливой. Такой была Кайла, но по рьяному закону подлости, её забрали небеса, послав болезнь. Слава богу, что она хотя бы не мучилась, и последние дни прожила с улыбкой.

Пришло время собираться на выставку. Расчёсываю волосы. Кончики естественно завиваются. Не стану их выпрямлять. На улице тепло, даже жарко. Конечно. Конец мая. Ещё немного и закончится второй курс. Итак. В итоге решаю надеть лёгкое голубое платьице с вырезом на спине. Сойдёт. Хватаю сумку с телефоном и спешу на остановку. Я так и не решаюсь ездить на такси.

У дверей здания искусств на западной улице, меня уже ждали Кэти и Уилл.

– Привет, красотка – Уилл улыбается своей ослепительно-доброй улыбкой и сжимает меня в объятиях.

Больше всего в их отношениях с Кэти мне нравится, что она его не ревнует, да хотя к чему ревность, если она знает, что мы относимся друг к другу как к родне.

– Привет – наконец здороваюсь я, выпутываясь из объятий Уилла, и подхожу к Кэти.

– Этот костюм смотрится шикарно, а ты говорила, что ты в нём слишком взросло выглядишь – припоминаю ей я и обнимаю её за шею.

– Он всё равно смотрится вычурно, как-то – говорит она, сморщив нос, и я хихикаю, оторвавшись от объятий.

– Малышка, ты выглядишь потрясающе – подбадривает её Уилл и целует в макушку.

– Ой, тебе всегда всё нравится – отмахивается она.

– А как иначе? Я ведь тебя люблю – он крепче её к себе прижимает.

– Вы такие милые, даже до тошноты – я театрально подставляю пальцы ко рту, и все мы начинаем хохотать.

– Мы ведь и тебя любим, крошка, Месс – он подхватывает нас с Кэти под талию, и мы направляемся внутрь.

По телу мурашки пробегают, когда я вспоминаю, что именно «Месс», так меня называл Дейв. Так по-настоящему искренне и до дрожи в коленях.

Мы входим в первый зал, где расположены фотографии первого художника Адриана Ремуччи. Наверное, он итальянец. На серых стенах расположены фотографии размерами А2, А4 и есть даже больше. На фото, художник в основном запечатлел городской стиль. Высоченные здание, толпы людей на переходах и перекрёстках, город на закате, на рассвете, после дождя.

– Очень красивые фото – замечает Кэти, и мы с Уиллом с ней соглашаемся. Затем мы проходим в дальний зал, где проходит выставка второго художника, имя которого, не афишировали.

Как только мы ступаем за порог, меня обдаёт жаром. Я, кажется, забываю, как дышать. Сердце колотится, выпрыгивая из груди. От удивления, я качнулась назад, и Уилл придержал меня за плечи.

– Это что, ты? – спрашивает он, одновременно с Кэти.

– Да – сиплым голосом проговариваю я, и трясу головой.

Это не сон. На кирпичных стенах зала развешаны мои фото и портреты. Везде я. Это может значить только одно – всё это дело рук Дейва. Он вернулся?

Кэти и Уилл, ахая, побрели разглядывать мои портреты. Я подхожу к одной рамке. На фото я стою на балконе, и наблюдаю за тем, как каскады водопада шумно рушатся на землю. Я и не знала, что Дейв меня фотографировал. Я знала, что у него есть фотоаппарат, и мы иногда на него щёлкались. Но только мне и в голову не могло прийти, что он фотографировал меня украдкой. Нахожу ещё пару своих портретов, и фото, на которых я сплю, смотрю в сторону и улыбаюсь, или смеюсь. Губы начинают дрожать. Ничего трогательнее и быть не может. Я глотаю побольше воздуха, чтобы совсем не расклеиться. Как они здесь оказались?

Нахожу администратора и говорю ему, что хочу увидеть художника этого зала, он ответил, что передаст мою просьбу. Я стояла у фотографии, где запечатлена моя улыбка, и родинка в уголке верхней губы. Обращаю внимание на название фотографии: « Уста света». Не удерживаюсь от смешка, и наконец, поднимаю голову, чтобы прочесть название всей выставки.

– Хрупкая бабочка снаружи, сильна своим духом внутри – читаю я вслух и расплываюсь в улыбке. Снова