Маклин снова закрыл рот. Леймхин сделал небольшое, но безошибочное ударение на своих последних трех словах, что сильно натолкнуло Маклина на мысль, что они исходили либо от самого короля, либо от капитана Этроуза. Во всяком случае, в этом были признаки их презренной хитрости. Он не знал, кем могли быть эти "старшие коллеги", но у него были свои подозрения, и по крайней мере у двоих из них были такие же скрипучие суставы, как и у него самого. Из-за чего ему было значительно труднее отвергнуть аргумент об удобстве, чем если бы ему приходилось беспокоиться только о собственных коленях.

Кроме того, Тейрис убьет меня, если я откажусь от такого предложения!

- Очень хорошо, отец Клифирд, - сказал он наконец. - Пожалуйста, сообщите его величеству, что он слишком щедр, но я с благодарностью и радостью принимаю его щедрость.

- Уверен, что его величество будет рад это услышать, - пробормотал Леймхин с едва заметным торжеством.

- Теперь, - продолжил он более оживленно, - о той канцелярской помощи. Его величество думал...

* * *

- О, перестань ворчать, отец! - сказала Тейрис Канклин с ласковой улыбкой, ставя салатницу в центр обеденного стола. - Можно подумать, что король предложил тебе камеру в подземельях!

- Это просто принцип дела, - храбро возразил Маклин. - Мы должны быть независимыми и критически мыслящими, а не подкупаться и ниспровергаться обещаниями греховной роскоши!

- Лично я полностью поддерживаю греховную роскошь, - вставил Эйзак Канклин, взяв деревянные щипцы и начав подавать салат.

Зять Маклина был крепким, коренастым мужчиной среднего роста. У него была густая, быстро растущая борода, кустистые брови, мощные плечи и предплечья, а его темные глаза смотрели из глубоких глазниц. Люди часто думали, что он выглядел так, как будто чувствовал бы себя как дома, работая грузчиком в доках или за плугом где-нибудь на ферме. На самом деле, в этих глубоко посаженных глазах горело живое любопытство, и он был одним из самых умных и начитанных людей из знакомых Маклина. Он и Тейрис также были официальными библиотекарями колледжа, и если кто-то был более опустошен, чем сам Маклин, уничтожением записей колледжа, это должны были быть его дочь и его зять.

- Я тоже. Я тоже! Я люблю греховную роскошь! - объявила Эйдит Канклин, младшая дочь Тейрис и Эйзака, чуть не подпрыгивая на стуле. Ее брат-близнец, Жоэл, закатил глаза. Он часто делал так, когда энтузиазм тринадцатилетней Эйдит брал верх над ней. Тем не менее, Маклин тоже не услышал его протестов и сам посмотрел на Эйдрин, свою старшую внучку.

- Должен ли я предположить, что в этом деле ты поддерживаешь своих родителей и несколько крикливую сестру? - спросил он ее.

- Дедушка, - с улыбкой ответила двадцатилетняя девушка, - если ты действительно хочешь жить и работать в продуваемом сквозняками скрипучем старом многоквартирном доме, с четырьмя лестничными пролетами, по которым нужно подниматься, чтобы добраться до своего офиса, и окнами, в которые любой злобный человек может швырнуть зажженные фонари, тогда тебе дорога прямо вперед. Нам остальным придется ютиться здесь, во дворце.

- Гедонисты, вы все, - прорычал Маклин.

- Если ты действительно так думаешь, тогда называй нас без широкой улыбки, отец, - сказала Тейрис. Маклин проигнорировал ее вызов с достоинством, подобающим патриарху его преклонных лет. Тем более он прекрасно знал, что все равно не сможет с этим справиться.

- Кто-нибудь обсуждал это с дядей Томисом? - спросил Эрейк. В семнадцать лет он был вторым по старшинству внуком Маклина. Он больше пошел в свою мать, чем в отца, будучи высоким, со стройным телосложением, и определенно был самым беспокойным в семье.

- Большое тебе спасибо, Эрейк, но мой младший брат способен позаботиться о себе, - сказала теперь его мать с улыбкой. - В конце концов, он занимается этим уже много лет. И я совершенно уверена, что, когда он вернется домой, будет за то, чтобы "бросить якорь" здесь, а не в нашей старой спальне для гостей.

Большинство людей за столом захихикали. Томис Маклин никогда не был женат - по крайней мере, пока; ему было всего тридцать шесть, - напомнил себе Маклин, - в основном из-за его убеждения, что жена и капитанская койка не сочетаются. Однако, будучи капитаном одного из галеонов Эдуирда Хаусмина, Томис отсутствовал в Теллесберге гораздо чаще, чем дома, и Маклин подозревал, что у него было немало возлюбленных, разбросанных по берегам океанов Сэйфхолда. В отличие от своей сестры, Томиса никогда не привлекала жизнь ученого. Он был слишком занят, стремясь к большим... живым целям, и совсем не возражал против того, чтобы наслаждаться в жизни прекрасными вещами.

- Боюсь, твоя мать права, по крайней мере, в этом, - сказал Маклин своему внуку.

- Конечно, это так, - весело сказал Эйзак. - Если не считать его своеобразного пристрастия к соленой воде, он один из самых здравомыслящих людей, которых я знаю. Ты действительно думаешь, что твой дядя стал бы задирать нос при виде комнат здесь, во дворце, Эрейк?

- Не дядя Томис, это точно! - вставила Эйдит с широкой ухмылкой.

- Вот именно, - сказал Эйзак, передавая наполненную салатом тарелку Маклина ему самому. - И это даже не учитывает все остальные преимущества, - добавил он чуть тише, встретившись взглядом со своим тестем через стол.

Да, это так, Эйзак, - молча согласился Маклин. - Им будет чертовски трудно разбрасывать здесь зажженные фонари, не так ли?

- Хорошо, - сказал он. - Хорошо! Я перестану жаловаться, возьмусь за дело и в благородном молчании буду терпеть навязывание всей этой греховной роскоши.

* * *

- Ваше величество!

Маклин начал вскакивать на ноги - по крайней мере, настолько близко к этому, насколько это мог сделать человек его возраста с его коленями, - но король Кэйлеб жестом вернул его на стул.

- О, оставайся на месте, Ражир! - пожурил его юный монарх. - Мы знаем друг друга много лет, ты достаточно взрослый, чтобы быть моим отцом, и это твои владения, а не мои.

Маклин подумал, что со стороны короля было тактично, если не совсем точно, сказать "отец", а не "дедушка".

- Ваше величество очень добры, - сказал он, усаживаясь обратно в роскошное мягкое кресло, предоставленное