Шрифт:
Закладка:
– Подготовь вот это. А к нему длинные серьги с жемчугом и браслет.
Приём начался в голубой гостиной с овальными окнами. Пока сгущались сумерки, приезжали гости. Стас и Алиса принимали поздравления и вели лёгкие беседы ни о чём, когда объявили, что прибыли граф Воронин и графиня Коринова. Алиса взглянула на Стаса, который стоял рядом с ней, и тот чуть заметно сжал её руку. Алиса гадала, каким же образом, молодой граф появится на приёме? На инвалидной коляске? Или на костылях?
Но к её удивлению, двигаясь очень медленно и прихрамывая, Григорий, которого поддерживала под руку Евгения в тёмно-синем, почти чёрном платье, двигался сам. Все взоры обратились на вошедших. За спиной Алисы, кто-то тихо сказал: «как жаль, такой молодой». И тут же послышался чей-то женский голосок: «что это она, словно в трауре, девушки так не одеваются». Григорий остановился в дверях. На лбу выступили капли пота. Он был в коричневом костюме, вероятно, ранее сшитом, поскольку теперь тот был великоват. Возле них тут же появилась графиня Палехская, которая отвела парочку в приготовленные кресла. Даже с того места, откуда стояла Алиса, было видно, как неловко чувствует себя Евгения. Среди разряженных гостей, женщины были в открытых дорогих платьях, расшитых лентами и камнями, Евгения выглядела затесавшейся служанкой или горничной.
Вокруг них собрались гости, и Григорий, раскрасневшись, начал что-то рассказывать, время от времени, поворачиваясь к Евгении. Но она, мягко улыбаясь, добавляла что-то односложное, и Григорий вновь начинал говорить, польщённый вниманием.
Алиса сделала глоток шампанского из бокала и опять посмотрела на Евгению. Кажется, она начинала понимать, отчего Стас ничего не заметил. Графиня Коринова казалась совершенно лишённой женственности и малейшего кокетства. В её гладко зачёсанных волосах не было ни цветов, ни даже красивых заколок. Её лицо без румянца казалось спокойным и равнодушным. Ей ужасно подходит имя Женевьева, подумала Алиса и увидела, как графиня Палехская, махнула издалека им рукой.
– Нужно подойти к ним, – сказал Стас и взял Алису за локоток.
Если Алиса и прихорашивалась с особым чаянием, опасаясь соперницу, то теперь вся её ревность пропала. К этой девушке с восковым цветом лица можно было не ревновать, как не ревнуют к монашкам. И всё же Алиса, не сводившая с Евгении взгляда, заметила, как дрогнула её рука с короткими ногтями, когда Стас поднёс её к губам. Ей показалось, что Женевьева порозовела. И ещё она слишком быстро отдёрнула руку и опустила глаза. Когда ей представили Алису, Евгения равнодушно сказала «мы встречались» и перевела глаза мышиного цвета на жениха.
Алиса обомлела. Встречались?! Удивительно, хотя, мир знати тесен, все друг друга знают. Судя по холодному кивку Женевьевы, отношения у них были не самые радостные. Впрочем, что могло быть общего у легкомысленной Лизы Калиновской и жертвенной Евгении, которую никто не любил и не баловал. Вот ведь даже замуж выходит за парня, чтобы ухаживать за ним, а не ради удовольствия. Алиса, забыв про стеснение, рассматривала девушку. На вид ей можно было дать двадцать пять и даже чуть больше. В глубоко посаженных глазах с длинными прямыми ресницами затаились боль и, пожалуй, вызов, несмотря на то что лицо её было спокойно и равнодушно. Нос хотя и был большим, но подходил к её лицу с крупными чертами. Слишком высокий лоб и тяжёлая нижняя челюсть. Волосы прямые и густые были того же мышиного цвета, что и глаза. Алиса заставила себя перевести взгляд на Григория, оживлённо обменивающегося новостями со Стасом.
Григорий похлопал по правой ноге.
– Привыкаю к протезу. Пока ещё временный, но уже чувствую себя полноценным человеком. Даже могу немного погулять. А всё благодаря Женечке, – Григорий с такой нежностью взглянул на жену, что Алиса сразу поняла: «любит». – Она и мастера нашла через знакомых и меня свозила к нему и даже договорилась, чтобы меня первым в очереди обслужили. – Евгения с лёгкой улыбкой посмотрела на мужа и опять кивнула. – Родители мои души в ней не чают, – продолжал хвастаться Григорий. – Особенно матушка. Евгения и во всех делах поместья помогает. Так что жизнь продолжается, и она прекрасна. На фронт меня теперь не возьмут, так что будем наслаждаться мирной жизнью.
– Рад за тебя, – Стас повернулся к Алисе. – А у нас вот уже медовый месяц.
– Да я уж наслышан об истории, – засмеялся Григорий, тряхнув светлой чёлкой, – как ты чужую невесту из-под венца увёл.
Евгения неодобрительно взглянула на Алису и снова отвернулась. Стас пожал плечами и обнял жену за талию.
– Ну что ж теперь делать?! Зато сразу две свадьбы сыграли.
– Когда тебе возвращаться? – спросил Григорий.
– Через неделю уже, – Стас посмотрел на Алису и понизил голос. – Мы вместе едем. Лиза курсы сестёр милосердия как раз заканчивает.
Глаза у Евгении расширились от удивления. Нахмурившись, она посмотрела на Алису.
– Война не развлечение, – сухо сказала она. – Это боль, кровь и стоны раненых. И никаких балов. Подумайте ещё раз, прежде чем поедете. Чтобы не стать мужу обузой.
Евгения обрекла в слова всё то, чего боялась Алиса. И сказала это таким тоном, что Алиса обиделась не за себя, а за Лизу Калиновскую.
– Благодарю за совет. Я уверена, что справлюсь. А что касается балов, – Алиса улыбнулась, – так ведь танцевать тоже нужно уметь.
Теперь на щеках Евгении проступили красные пятна.
– Было приятно познакомиться, – Алиса протянула для поцелуя руку Григорию. – Прошу нас извинить, нам столько всего ещё нужно сделать. Правда, дорогой? – она повернулась к Стасу, увлекая его прочь.
– Твоя Женевьева, может, и святая, но не самая приятная особа, – сказала Алиса, когда они оказались в другой комнате.
– Ты обиделась, что Лизе Калиновской не место на войне? Так это правда. Евгения ведь не подозревает, что ты не Лиза и уже имеешь опыт военных действий, – усмехнулся Стас.
– Она до сих пор влюблена в тебя и завидует, что я, а не она, вышла за тебя замуж. Если бы ты сделал ей предложение, эта святоша сразу перестала бы разыгрывать из себя жертву и вышла бы за тебя. И где был бы бедный влюблённый Григорий?!
– Ну
