Шрифт:
Закладка:
– Конечно, да. В одном Женевьева права: танцевать нам осталось недолго. Надо успеть получить все удовольствия, которые нам ещё доступны.
Глава 45
– Мне кажется сегодня был самый лучший раз. Ты просто фантастическая женщина. Лучшая из всех, кого я знал в этих двух жизнях, – заметил Михаил, приподнимаясь, чтобы посмотреть на Аллу.
Алла улыбнулась. Её тело ещё было влажным от занятий любовью, а волосы, закудрявившись ещё больше, спускались на спину. Алла приподняла их наверх и снова улеглась на подушку. Теперь, когда она снова испытала свою власть над Мефисто, заставив его изнывать от страсти и наслаждения, она была готова дослушать его историю. Да и ревность прошла. Кто такая эта Маришка? Её уже и нет в этом мире. Такая же слабая девчонка, как была она сама. Ушла из жизни из-за подонка. Сидит теперь наверху и кусает воображаемые локотки. И, возможно, присматривает себе симпатичное девичье тельце, чтобы отомстить.
– Теперь я готова дослушать твою историю, – сказала Алла.
– Думаешь, тебя это снова возбудит? – усмехнулся Михаил. – Не знал, что ты такая ревнивая.
– Рассказывай. Жена твоего брата влюбилась в тебя и…
– Вообще-то это ты сказала.
– Неужели не влюбилась? Ни за что не поверю, – Алла окинула мускулистое, ещё блестевшее от пота, загорелое тело Михаила, собственническим взглядом. – Вон какие у тебя мышцы. Такие от упражнений не бывают. Наверно, принимаешь что-нибудь?
Михаил усмехнулся.
– А ты знаешь, телом я опять оказался обязан женщине. В той жизни Маришка отправила меня в тренажёрный зал, а в этой Карина. Она, чтобы не зачахнуть дома, после родов решила заняться бодибилдингом в тренажёрном зале. Начала большой вес поднимать, со штангой заниматься, ну и добавки, конечно, всякие. Диета, чтобы алкоголем не злоупотреблять. Ну и меня уговорила. Я до встречи с ней больше профессию пластического хирурга оттачивал. На семинары разные ездил, узнавал что-то новое, а она меня подсадила на культуризм. Ну думаю, попробую. Тем более, что физические упражнения мне ещё с той жизни понравились. Да и к тому же я должен был через неё на брата выйти. Я так и не решил, что с ним делать. Нужно было заставить его страдать, как он заставлял страдать других, а я не мог придумать. Жену, повторяю, он не любил. Конечно, как всякий собственник он бы разозлился, если бы узнал, что у Карины есть любовник, но я хотел заставить его страдать. Страдать по-настоящему.
– Знакомая история, – кивнула Алла.
– И что теперь? Ты до сих пор встречаешься с Кариной?
– Встречался, пока не встретил тебя. Теперь она названивает, а я не отвечаю. – Михаил сел на кровати, помассировал затёкшее плечо. – На самом деле, я испытываю теперь то же, что и ты. Сама идея мести как-то потускнела. А теперь вот смотрю на тебя и думаю: зачем он мне теперь сдался? Ну разрушу я бизнес его и приду посмотреть, как он будет страдать? Скажу, помнишь, своего младшего братика? Может, мы лучше будем с тобой наслаждаться жизнью? Что скажешь? – Михаил коснулся губами Аллиных губ.
Алла села.
– Не знаю. Нужно довести дело до конца. Это же наша миссия, с которой нам позволили вернуться, не так ли?
– Тогда почему ты больше не хочешь, чтобы я сделал из твоего актёришки Гуинплена? Он же урод. Ты хочешь, чтобы он опять стал красивым? Может, ты сама хочешь с ним переспать? – глаза Мефисто сверкнули.
Алла улыбнулась. Когда Мефисто злился, он был чертовски привлекателен.
– Даже если бы очень хотела, я бы не доставила ему такого удовольствия. Не скрою, в моих планах было, чтобы Сорокин запал на меня. Захотел меня так сильно, как я его когда-то. Потерял голову от меня, – Алла уже не смотрела на Михаила, вспоминая, что как только получила тело, жила только этой мыслью. – Покупала наряды и бельё, которое знала, что он никогда не увидит. Духи, помаду. Теперь уже смешно. Он такой жалкий. Но ты знаешь, когда мы впервые встретились в этой моей жизни, Сорокин выглядел достаточно привлекательно. Это его добила история с режиссёром. Не нужно его уродовать. Сделай его красивым. Мне всё равно.
Алла не заметила, как напряглись черты лица Михаила, и как он сморщил лоб. Огромные кулаки сжимались и разжимались, но девушка смотрела в сторону, отдавшись воспоминаниям. Алла вдруг почувствовала себя такой усталой, что почувствовала, как закрываются глаза. Этот день был такой длинный и трудный. Мефисто накрыл её одеялом.
Алла проснулась и почувствовала, что прекрасно выспалась. Некоторое время лежала, не открывая глаз, наслаждаясь покоем. Протянула руку, Мефисто не было. На подушке остался отпечаток его головы. Она перелегла на его подушку, вдыхая оставшийся запах и вспоминая их вчерашние игрища. Она так приревновала, что была похожа на дикую тигрицу. Впрочем, ему понравилось.
Ну где же он?
Алла накинула рубашку Мефисто, так и оставшуюся на ковре, и спустилась в гостиную. Дверь в комнату, куда уложили Сорокина, была открыта настежь, и Алла, стянув на груди рубашку, заглянула туда. Никого. Только спёртый запах алкоголя и немытого тела. Она поспешно вышла и только тут заметила на столе записку.
Неразборчивым, как у всех врачей почерком, Мефисто написал, что забрал Сорокина на операцию и просил их не тревожить. Записка была прижата стаканом свежевыжатого апельсинового сока.
Алла с удовольствием сделала глоток сока и уселась на барный стул. Почему Михаил забрал Сорокина на операцию так рано? Впрочем, Алла посмотрела на висевшие на стене часы с маятником. Какое там рано?! Время было уже одиннадцать. Может, Сорокин проснулся и начал стучать в запертую дверь и разбудил Мефисто? Алла поставила пустой стакан на стол. Какое-то беспокойство внутри не давало покоя. И вдруг она поняла: боится, что Мефисто не послушается и изуродует Сорокина. Как-то подозрительно выглядело то, что он забрал его, не разбудив её. Впрочем, кажется, они уже всё обсудили.
Алла потянулась на стуле и решила позавтракать, чтобы отвлечься. В огромном холодильнике Мефисто царил образцовый порядок, и она решила приготовить себе омлет и кофе. Она долго завтракала, потом смотрела телевизор.
Михаил почти не спал. Пытался понять, почему Алла передумала мстить и не мог найти веских доводов, хотя и сам остановился на полдороге и не отомстил брату. Он видел, как после встречи с Сорокиным,
