Шрифт:
Закладка:
Меч стал вдруг тяжёлым, как сто мечей, а руки отказались подчиняться. Кровь застучала в висках Нишая. Проклятое оружие словно прилипло к его рукам и тянуло вниз.
— Остановись! — зарычал Эрлик.
Он рванулся к Нишаю, но волосы удержали его.
— Останься со мной! — выкрикнул повелитель нижнего мира. — Там, на земле, тебя ждут только боль, страх и предательство! Отдай мне меч — и ты станешь моим любимым сыном! Я усажу тебя на высокий трон… Я!..
Нишай качнулся вперёд, теряя опору, но ощутил верёвку, что держала его.
— Смерть всегда обещает больше, чем жизнь! — усмехнулся он. — Пусть мне будет больно — я не боюсь. Мы убьём дракона! Столкнём его вниз!
Глаза Эрлика вспыхнули чёрным огнём. Зубы стали расти изо рта, а ногти из пальцев: он пытался дотянуться до ослушника.
Нишай крепко зажмурился и неимоверным усилием разжал пальцы.
Глава 32
Убить дракона
Человек — один из самый страшных зверей. Я часто слышал об этом, но в реальности пришлось увидеть только сегодня.
Если бы у воинов родов барса и волка имелось оружие, способное причинить серьёзный вред владыке преисподней, его изрубили бы в фарш, с такой яростью налетали волчьи всадники.
Но дракону было не до нас — он дрался с переродившимися в нежить волками.
Эрлик даже зубов не показывал волчьим всадникам, только крутился и лупил хвостом, отбрасывая самых назойливых.
Однако мужики были крепко привязаны к сёдлам, а ездовые звери кувыркались в полёте, как заправские эквилибристы, и снова неслись на врага.
К несчастью, раны, нанесённые людьми, зарастали на Эрлике быстро. И только волки, нахлебавшиеся магической крови повелителя преисподней, представляли для него серьёзную угрозу.
Его чёрная кровь хлестала из ран — удушающе-пряная. Это забирало у дракона силы и сводило с ума нас.
Странные, злые мысли, появлялись в голове словно сами сбой. Хотелось рубить, рвать на части огромного зверя, словно не было больше ничего, кроме крови и смерти. Словно мы родились не просто победить Эрлика, а перемешать его кровь с землёй.
Домашние волки тоже дурели от запаха крови. Поначалу и я опьянел, а Мавик, увенчанный защитным амулетом, так и вообще возомнил себя бессмертным волком.
Он бросался чуть ли не в пасть Эрлику, а я махал мечом, как заяц на батарейках, пытаясь найти уязвимые места.
Всё смешалось в моих глазах — земля, небо, звери и люди. В ушах звенело от воинских криков, гудения варгана, рычания, ветра, бьющего в лицо.
Кровь чёрного дракона насохла на руках, а с физиономии её приходилось то и дело смахивать, чтобы не заливала глаза.
Это был сумасшедший бой. Исполинские волки-мутанты, похожие на мифических братьев Хати и Сколля, рвали дракону бока и брюхо, а мы, всадники, пытались теснить его к провалу в стене огня.
Постепенно в башке у меня немного прояснилось, и адреналин схлынул. Я огладил Мавика и заставил его подняться выше дерущихся, чтобы оценить результаты сражения.
К сожалению, продвинулись мы мало. Правда, Эрлик потерял много крови — я видел целые лужи между камнями. Но дракон продолжал раздуваться, черпая энергию из провала и становясь всё неуязвимей.
— Надо что-то предпринять, Мавик, — прошептал я, успокаивающе похлопывая волка по шее. — Эрлик по мимо воли подпитывает и нас своей яростью, но это — плохая подпитка. А мы никак не можем прижать его к провалу.
Мавик зарычал. Он рвался вниз, в битву.
— Подожди, — успокаивал я его. — Чапай думать будет.
Но волк нервно сучил в воздухе лапами. Он не понимал, чего тут думать, и хотел драться.
Я же с надеждой смотрел вниз на людей, что суетились под щитом света.
Ярость всадников и волков дала возможность нашим охотникам, выбраться из-под защиты Дьайачы, чтобы запастись камнями для катапульты.
Они натащили порядочную кучу и готовились стрелять, а Айнур скакал вокруг и махал руками, наверное, командовал.
Впрочем, ругал я его зря. Наш предводитель всем нашёл дело. Даже самые мелкие зайцы таскали в своих плащах щебень, чтобы укрепить и приподнять катапульту.
Лишь Шасти одиноко сидела у самого края светового щита возле драконицы Нисы и наблюдала за провалом.
Она могла бы возиться с ядом, если воины нашли тушку ютпы. Но сидела. Может, Нишай подал ей какой-то знак, и девушка помогала ему магией?
Наконец, в дракона полетел первый камень из катапульты, угодив в бронированный чешуёй бок.
Я и не ожидал, что он так собьёт твари темп: Эрлик зарычал, закрутился на месте. И словил второй камень, который ему тоже совсем не понравился.
Эрлик бросил грызться с волками. Закружил над щитом, пытался разглядеть, кто там ему досаждает?
Дьайачы, плотно окружённая своими светлыми воинами, вскинула руки выше, заставляя щит расшириться и ударить Эрлику в морду.
Он заревел от ярости, а волки тут же насели на него сзади… Но повелитель преисподней не успокоился и снова полез проверять прочность щита.
Охотники возились под щитом, перезаряжая катапульту. Эрлик рвался к ним. Раньше он не находил деревянное чудо умельца-Истэчи настолько невкусным.
Мужики раздобыли яду? Отлично! А чего такая нездоровая реакция?
Яд не нравился Эрлику и раньше, но теперь он прямо-таки осерчал на нас. Ввинчивался в свет так, что шкура задымилась.
Странно. Ведь Ютпа — тоже создание преисподней. Её яд действовал лишь на плоть дракона, что он самому Эрлику? Его могучей душе, или что там бывает у бездушных тварей? Антидуше?
Я почесался, размышляя, и пожалел. Засохшая драконья кровь мерзко скрипела под пальцами, забивалась под ногти. Вдруг она аллергенная какая-нибудь?
Может быть, причиной ярости Эрлика было то, что его магическая сила удерживалась теперь совсем тоненькой оболочкой живой плоти, полученной через жертвы? А что, если плоть лопнет? Что будет тогда с драконом? Тоже лопнет, как шарик?
Я тронул коленями Мавика, собираясь направить его вниз, но Эрлик взвился мне навстречу ракетой, и нам пришлось выруливать на границу света и тьмы.
Гигантский дракон не заметил нас с Мавиком. Он набрал высоту и винтом пошёл вниз, на щит.
Неужели что-то понимает про массу и ускорение? Вот же собака страшная.
Найдя глазами Ичина, тоже нарезающего «командные» круги над щитом, я заорал ему:
— Сейчас он ударит с разгона!
