Патефон с кипой пластинок помогал Гурову загрузить в салон машины участковый. Когда прибор оказался надежно пристегнут ремнем безопасности, парень не удержался от любопытства:

– Зачем вам старье это? Старый патефон, я такой в первый раз вижу. Что в нем интересного? Дорогой?

Лев Иванович улыбнулся на прощанье:

– Буду слушать музыку, оперы. Очень приятное занятие.

После визита в квартиру он выжал газ в машине, чтобы успеть вовремя в свой рабочий кабинет. И все получилось. Он оказался с патефоном в руках на пороге как раз в момент появления наряда сопровождения. Допрос был уже закончен, и закованных в железные браслеты бандитов строили для возвращения в изолятор.

– Минуточку, задержитесь. Сейчас будет следственный эксперимент! – весело заявил опер.

Стас, охрана, бандиты застыли, с интересом ожидая, для чего Гуров привез такой раритет. Тот покопался в пластинках, выудил ту, что была ему нужна, и осторожно вытянул черный диск из картонной папки. На черно-белой обложке шла затейливая надпись: «Лючия ди Ламмермур». Лев покрутил ручку патефона, разгоняя движение, поставил пластинку, а сверху водрузил иголку, установив ее почти в самом центре. Из раструба раздалось шипение, заиграла грустная музыка. Лев чувствовал полные вопросов взгляды.

– Сейчас, чуть-чуть надо подождать. Кажется, еще пара минут.

Бархатный мужской голос разливался все ниже и ниже, слова итальянской оперы были непонятны слушателям. Они переглядывались между собой, пытаясь понять, что же происходит. Вдруг мужскую арию сменил женский голос, он летел все выше и выше, превращаясь в стон, крик измученного существа. Гуров выкрутил на полную мощность громкость, и самый первый арестованный воскликнул:

– Это тот демон, это те крики! Мы слышали их!

Опер поднял иголку патефона и кивнул охране:

– Эксперимент прошел успешно. Уводите.

Когда за потрясенными бандитами закрылась дверь, Крячко так и подскочил со своего места в нетерпении:

– Ну что? Ты нашел привидение? И что это значит? Что это вообще сейчас было?

– Опера, Стас, это было искусство. Музыкальное драматическое произведение «Лючия ди Ламмермур» композитора Гаэтано Доницетти. Лючия в порыве безумия убивает своего мужа. Прекрасная музыка, прекрасная партия и чудесный женский голос. Если не включать его на предельной громкости, поскольку тогда это превращается в крик обезумевшего существа, что страдает от невероятных мук.

Напарник с восхищением протянул:

– Вот ты загнул!

– Это не я, это искусство, – Лев осторожно снял пластинку обратно и убрал в папку. – Улику надо отдать Зимину, пускай покопается в приборе. Надеюсь, как и в лампе, найдет устройство для удаленного включения. Кто-то хотел создать привидение. И у него получилось – в квартире Журиных поселилось привидение. Оно включало лампу, которая не была присоединена к сети, включало партию Лючии на большой громкости, пугая всех, кто попадал в квартиру, жуткими звуками.

Напарник радостно воскликнул, осененный догадкой, которая пришла Льву еще час назад, в кабинете Олега Митрофановича:

– И это было не привидение! Это был человек! Он хотел напугать старика до смерти, довести того до сердечного приступа. Только зачем? Два мотива – любовь или деньги.

Сыщик задумался над его вопросом:

– Для любовных историй Олег Митрофанович был староват, но тем не менее завел себе пассию. Если бы они были женаты, то я бы подумал, что новоиспеченная жена хочет избавиться от старого надоевшего мужа, не вызывая подозрений.

Стас хмыкнул:

– К сожалению, Исаева мертва, так что не получится сделать из нее привидение. Кто тогда? Любовь исключили, остались деньги как мотив.

Гуров вдруг открыл блокнот и уселся за стол, начав чертить схемы. Напарник протянул с усмешкой:

– Понятно, наш гений сыска включил свой метод дедукции. А Крячко остается, как всегда, грязная работа. Допросы, осмотры.

– И поездка в Прагу, – в ответ уколол его Гуров.

Коллега сразу замолчал, вспомнив о предстоящем путешествии. И в кабинете повисла тишина: каждый из оперативников ушел в свои мысли.

Глава 8

До самого вечера Гуров просидел над своим блокнотом и даже, казалось, не заметил, как уже затемно Стас попрощался с ним и отправился домой. Прервался он единственный раз, лишь когда заглянул в криминалистическую лабораторию. Там, несмотря на позднее время, кипела работа. Зимин в мятой рубашке и растянутых спортивных штанах шаркал тапками от одного стола к другому, удовлетворенно бормоча себе под нос. При виде Гурова на пороге, еще и с патефоном под мышкой, он удрученно протянул:

– Ну тащи, что там снова откопал. – И тут же нахмурился. – Через сутки гляну. Работы просто вагон. Вернее, мешок, – он кивнул на огромную сумку с торчащими оттуда алебастровыми головами и руками конфискованных статуй.

Гуров бережно поставил на стол раритет:

– Я сам кое-что проверю. Покажи только, инструменты где у тебя.

Криминалист ткнул щетинистым подбородком в сверток на шкафу, из-под ткани торчали кончики миниатюрных щипцов, резаков, отверток, инструментов, которыми пользовались эксперты, разбираясь с вещдоками. Лев Иванович раскатал тяжелый рулон, словно хирург, подумал несколько секунд и взялся за блестящие коротенькие щипцы. Зимин, не отводя взгляда от экрана компьютера, бросил:

– С кровью разобрался. Камень нашли со следами крови, и пятно на бордюре, размер полтора на два сантиметра. Кровь совпала с данными Исаевой, ее ударили там по голове камнем.

Гуров отвлекся от кропотливой работы, он по миллиметру вскрывал стенку деревянного ящика патефона, пытаясь добраться до его внутренностей.

– Удар мог стать смертельным? Ты осматривал тело?

Зимин скорчился от неприятного воспоминания, даже повидавший на своей работе многое эксперт ощутил холодок по спине и не сумел сдержать дрожь.

– Осмотрел. Если это можно назвать телом. Кровавый кисель. Но повреждений скелета нет, кости все целы. Так что удар просто рассек кожу на голове. Можно, конечно, покопаться в сосудах головного мозга, поискать следы кровоизлияния. Теоретически допускаю, что несильный удар вызвал закупорку сосуда и смерть. Но по тем фактам, что есть сейчас, тетка твоя померла от ожогов, площадь поражения кожного покрова – почти восемьдесят процентов тела. Сгорела заживо под солнцем за пару часов.

– Следы сексуального контакта, биологические жидкости есть?

Эксперт отрицательно покачал головой, подцепляя крошечные частички в пробирку:

– Слизистая местами повреждена из-за волдырей. Но даже намеков нет, что перед смертью у нее был половой контакт. Нижнее белье на месте. Если это был маньяк, то какой-то несексуальный. Самое интересное пропустил. Юбку, трусы оставил на теле, а остальное снял.

Лев поежился от черного юмора криминалиста. Зимин оторвался от своих препаратов и оценил внимательным взглядом разобранный на запчасти аппарат:

– Ну что там интересное нашел? Бриллианты, может быть?

– Лучше. – Опер подставил под