и белоголовый мальчик лет десяти послушно шагнул к учителю. – Пойдем со мной, надо помочь принести из машины ваши грамоты и призы с последних соревнований.

Класс наполнился восторженными криками, ученики обступили Журина:

– А что за призы?

– Я первое место занял, помните?

– Почему сразу не отдали на соревнованиях?

Журин поднялся и мягко взял за плечо своего помощника:

– Ребята, я вернусь и все вам расскажу. Отвечу на вопросы. Немного потерпите, терпение очень важно в игре в шахматы. Его надо тренировать. – Он повернулся к Гурову и спокойно приказал: – Оставайтесь здесь, пока Саша не вернется обратно к началу урока.

Лев кивнул в ответ, стараясь не показать, как напряжено его тело. От волнения вибрировала каждая клеточка, ведь, идя сюда, он никого не предупредил и не был готов, что Макс сможет оказать сопротивление. А сейчас вокруг были дети… и нож в руках преступника, только что признавшегося в нескольких попытках убийства. Оставалось покорно подчиняться приказам Журина.

Как только мужчин и ребенок скрылись за дверями кабинета, Гуров кинулся к окну:

– Где парковка для машин учителей?

Дети растерянно смотрели на чужака. Один невнятно махнул рукой за ограду лицея перед центральным входом:

– Там.

В голове, как секундная стрелка на часах, стучали мысли: «Преследовать Журина опасно, у него оружие в руках. У меня есть время, пока он спускается на первый этаж. Надо опередить его, оказаться рядом с машиной до того, как он выйдет с мальчиком на крыльцо».

Гуров с силой дернул раму, осенний теплый воздух хлынул с улицы. Он забрался на подоконник с ногами, внизу в полуметре протягивала ветки береза. Оперативник повернулся к мальчишкам:

– Бегите к директору, пускай вызовет полицию. Всем оставаться в классах, запереть двери на замок. Скажите: у Журина нож. – Мальчишки застыли с разинутыми ртами у своих столов. – Бегом! – рявкнул Лев, и дети со всех ног бросились прочь из класса.

А он примерился и прыгнул на ветку. Под его весом тонкая основа треснула и с хрустом обвисла, хотя расчет оказался верным. Крона замедлила падение, и Гуров смог сгруппироваться за секунду до того, как коснулся земли. На ноги приземлиться не получилось, корпус больно ударился о мягкую клумбу. Над головой раздался дружный вскрик, из всех окон на прыжок смотрели учителя и школьники. Опер погрозил кулаком зевакам, и лица мгновенно отпрянули от школьных окон. Он, прихрамывая, кинулся бежать по тропинке к воротам, но, услышав громкое дребезжание в здании школы, резко свалился на кучу из опавших листьев. Одним движением он, как собака, зарылся всем телом в глубину прелой пахучей массы. Крики детей стихли, через несколько секунд рядом раздались спокойные шаги ребенка и взрослого.

– Максим Викторович, звонок прозвенел уже. На урок опоздаем.

И спокойный голос Журина:

– Хорошо, Саша, тогда беги обратно. Я сам постараюсь все донести. Начинайте блиц-игру на пять минут. Скоро вернусь.

– Призы не забудьте!

Легкие шаги застучали обратно к зданию школы, а тяжелая мужская поступь ушла дальше за ограду лицея. Гуров отсчитал несколько секунд, стряхнул с себя листву и бросился в погоню. Он выбежал по тропинке за распахнутые ворота, повернул влево к асфальтовому прямоугольнику, где выстроились блестящие иномарки преподавателей лицея. Сбоку, на самом крайнем месте, притулилась скромная старинная «Волга». В ее дверце копался ключом Журин. От звука шагов он резко обернулся, взмахнул рукой со спрятанным ножом. На солнце сверкнуло лезвие, Гуров метнулся в сторону, уходя от удара. Пальцы почувствовали прохладу булыжника, он сжал камень и приготовился бить в ответ. Но Макс Журин стоял рядом с машиной, с удивлением рассматривая ручеек крови, который хлынул из пореза на шее. Нож, который он сам себе воткнул в шею, вздрагивал от потока алой струи, что пульсировала в ране. Мужчина беспомощно взмахнул руками, пытаясь опереться о борт машины, и неуклюже соскользнул на асфальт рядом с черным колесом.

Опер бросился к нему, на ходу стаскивая рубашку:

– Подними голову, Максим! Я перетяну вену, надо остановить кровь.

Журин слабо улыбнулся:

– Я так хотел быть как они, как дедушка с бабушкой. Я хотел стать ими, думал, квартира, пластинки, скульптуры сделают меня таким же. Легким, смелым, счастливым. А оказалось, ошибся. Я несчастен без них, мне не нравится жить без дедушки с бабушкой. – Он закрыл глаза, кровь сочилась по рукаву пиджака, растекаясь лужей по асфальту, несмотря на тугую повязку из рубашки оперативника. – Я думал, что смогу жить без них. Но это не так. Я был счастлив там, там, в той квартире, где играют дурацкие арии из дурацкого патефона, светит эта глупая зеленая лампа и нет телевизора. Там было счастье, а сейчас его нет. Совсем нет и больше не будет. Я хочу к ним, к моим старикам. С ними снова стану счастлив. Они любили меня. Только они.

Лев сжал пульсирующую вену на шее Макса:

– Но ты сам все разрушил, ты подложил в лампу и патефон датчики.

Макс, не открывая глаза, захрипел и протестующе замотал головой:

– Я не трогал ничего. Я любил их. Я любил все в этой квартире. Их мир, их вещи.

Его рука шевельнулась слабо, потянулась к лезвию ножа в шее.

– Нет, не вытаскивай! – Гуров попытался его остановить. – Кровь хлынет еще сильнее.

Макс открыл глаза, бледные губы еле шевелились. Оперу пришлось наклониться к нему, чтобы расслышать слова через вой полицейских сирен.

– Я люблю их. Я хочу к ним. Отпусти, Лев. Я буду счастлив.

Длинные пальцы потянули лезвие, выпуская все больше и больше фонтанирующей крови. Она лилась, лилась ручьем, собираясь в красное озеро вокруг колеса. Лев замер рядом, не останавливая мужчину. Максим Журин дернулся, схватил воздух ртом и осел в последнем движении на асфальте.

– Я любил их, любил. Они любили меня, – слова слились в почти неразличимый шепот. – Бабушка после смерти приходила к деду. Он видел ее. Она ждет нас, ждет. Лидия ждет меня, я буду счастлив.

Лев слушал его шепот, не в силах пошевелиться от странного оцепенения. Со всех сторон гремел топот бегущих полицейских и врачей, выли сирены, кричали дети, которых уже начали эвакуировать из здания школы. А он продолжал сидеть, не в силах оторвать взгляд от лица своего шахматного соперника, на котором навсегда застыла легкая улыбка.

Глава 9

Вечером в кабинете радостный Крячко заваливал коллегу вопросами, не обращая внимания, что тот отвечает вяло, без обычного интереса к делу.

– Так, машину Журина обыскали, даже без экспертов ясно, что он перевозил там Исаеву. Волосы, отпечатки обуви, следов куча. Уверен, что Зимин