В осаде

Отец приходил раз десять, но Робби ему не открыл. Он выключил коммуникатор после первых же слов Гарольда Сингера:

– Роберт, прекрати глупить и…

Толстая прозрачная дверь медицинского отсека не пропускала звуков, унибраслет Робби по-прежнему не работал, только по жестам скиолитового короля можно было догадаться, что тот ругается, уговаривает, убеждает… Вроде бы, даже просит. Один раз отец появился вместе со Стивеном, и Стив, широко улыбаясь, тоже что-то говорил…

Робби прыгнул на кровать и сидел, обхватив руками колени и полузакрыв глаза, пока отец со Стивом не убрались.

Еще приходила Карина – сперва со здешним доктором, потом одна. Они смешно жестикулировали и шевелили губами, Карина то и дело прижимала руку к сердцу, умоляя открыть дверь. Робби надоело на это смотреть, он лег и отвернулся к стене.

Когда часы на потолке показали девять тридцать по общему времени, явился Януарий в своем любимом облике ящера, с зеленым гребнем на разрисованной чешуйками голове. На нем была салатовая безрукавка, и Робби удивленно прищурился: правую руку лизардмена покрывали черно-зеленые пятна. Зелень светилась, и рука Януария была бы точь-в-точь похожа на руку Патрика Бинга, будь на ней зеленая слизь и втрое больше мускулов.

Януарий долго корчил рожи, крутил пальцем у виска и всячески показывал, какой Робби идиот, что не хочет выйти, но в конце концов сдался, пожал плечами, помахал на прощание и ушел.

Джосс не приходил.

Мяушша не приходила.

Когда свет в коридоре потускнел, а в медотсеке погас, Робби задремал, но почти сразу проснулся и рывком сел: снаружи на потолке горели огни, перед дверью стояло несколько человек. Не андроидов, а людей, и среди них – отец. Самый высокий из компании держал непонятную штуку, похожую на громадный бластер, нацелив ее на дверь.

Робби слетел с кровати и встал перед дверью, раскинув руки.

Отец жестами велел ему отойти, но Робби не двигался. Гарольд Сингер долго что-то говорил, и его ярость просачивалась сквозь дверь, через которую не проникали звуки, но Робби только сжал кулаки и прищурился, чтобы сдержать слезы. Наконец отец сдался, сказал что-то человеку с оружием, тот опустил свою грозную штуковину, все зашли в призрачный цилиндр нуль-кабины – и коридор снова опустел.

Больше Робби не спал. Сидя на кровати, он иногда начинал клевать носом, но тут же испуганно вскидывался: ему мерещился в коридоре или громила, готовый дезинтегрировать дверь, или Стивен с харсуном, или отряд боевых андроидов.

Целую вечность спустя из нуль-кабины вышел Патрик Бинг с бимаксом на плече.

Робби, медленно моргая, смотрел, как Патрик показал на себя и поднял один палец. Показал на Умника и поднял два пальца. Потом обвел рукой пустой коридор. «Больше здесь никого нет».

Робби сполз с кровати; неловко переступая затекшими ногами, подошел к двери, покрутил харсун, воткнутый в завязанные кольцом штанины, и скинул это кольцо с прямоугольной ручки на краю дверной створки и с выступа вмурованной в стену непонятной медицинской хреновины.

Створка бесшумно откатилась в сторону, и Патрик шагнул через порог.

Бимакс с радостным писком метнулся на плечо Робби и стал тереться носом о его щеку.

Робби, почесав Умника за ухом, быстро вернул дверь на место.

Бинг с огромным интересом наблюдал, как мальчик накидывает штанины на ручку и выступ, как подсовывает под узел харсун, как несколько раз поворачивает оружие, туго натягивая ткань, и втыкает рукоять между ручкой и дверью, чтобы не раскрутилось. Когда дверь снова оказалась на запоре, Бинг начал хохотать так громко, что Умник на плече Робби испуганно трепыхнулся.

– Ну ты даешь! Твой старик и вся его команда второй день ломают головы, как ты сумел здесь запереться! Аналитики перебрали несколько миллиардов сочетаний словоключей, техники вырубали энергию на всем ярусе, ученые перегрызлись, споря, как такое вообще возможно! А ты… оказывается… штанами… Нитуб, я сейчас сдохну!

Оглушительно хохоча, Патрик упал на кровать. Робби невольно улыбнулся и сел рядом, настороженно поглядывая на правую руку Бинга. От куртки хозяина Сакраменто теперь были оторваны оба рукава, и, хотя фруктовое зелье с руки было смыто, выглядела она по-прежнему кошмарно: в зажившую кожу намертво вплавились черные «чешуйки», обведенные ярко светящейся зеленой каймой.

– Я теперь законодатель мод, – сообщил Патрик, увидев, куда смотрит Робби. – Половина людей на «Пожирателе» от меня шарахается, а другая половина, что помладше, размалевывается так же.

Он сжал и разжал правый кулак и пошевелил пальцами, чтобы показать, что рука снова действует.

– На «Пожирателе»? – переспросил Робби.

– Этот корабль называется «Пожиратель», ты не знал? А, да, откуда тебе знать, ты ж затворник. Заперся штанами, нитуб горелый!

– А чего… Они прочные, из лучшей тетраткани… Врач вышел – ну, я и…

– «Ты и»! – передразнил Бинг. – А на кой?

Робби уставился на свои колени, на пижамные штанины в дурацких голубых цветочках.

– Так…

– Что – так?

– Если со мной никто не хочет говорить, то и я не буду.

– Я с тобой говорю.

– Вас же тут не было, – Робби бросил быстрый взгляд на Патрика и снова стал рассматривать цветочки. – А врач только спрашивал всякую ерунду и ни на что не отвечал…

– Ну извиняй, высочество, у меня было полно важных дел! Я вытаскивал ребят из тезки Данлопа, а потом – тимуксов с «Иуланна».

– Совсем забыл про тимуксов, – смущенно признался Робби и повернулся к разведчику лицом. – Они в порядке?

– В полном. Линссуры до них не добрались, и я подкинул им дыхательную смесь.

– А как вы договорились с Ларссом?

– Он выпустил этого зверя, – Патрик показал на Умника. – А уж после мы потолковали по душам. Он умный парень, Ларсс. Раз твоя подружка ухитрилась из него сбежать и отказалась возвращаться, ему не было смысла держать заложников. В конце концов он даже согласился подбросить меня на Сакраменто. Вот это был поле-ет!

– Мяушша отказалась возвращаться?!

– Ага. Она сейчас вместе со своими. Твой отец ждет комиссию Содружества Разумов, которая решит, что делать с этими космическими бродягами и их разумными кораблями. Оставшиеся на свободе берши исчезли нитуб знает куда, но помяни мое слово – они еще объявятся!

– Товис и Зисма живы? Там многих поубивали?

– В загоне-то? Не, все остались живы. Чудом. Лучше бы твой старик тебя послушал и не пытался сцапать тех двоих, тогда все могло бы пройти тихо-мирно. А так ему придется прикупить себе новых болванчиков. Эти линссуры – отчаянные вояки, они сумели-таки превратить десяток андроидов в черную пакость, несмотря на всякие там парализаторы и щиты. В загоне, небось, до сих пор воняет