Шрифт:
Закладка:
— Не совсем и поняла. Если там столько добра, оставленного ушедшей из настоящего времени страной со всеми её жителями, почему бы не отдать его нашему бедному народу?
— Нельзя вот так вторгаться со своими непрошенными благодеяниями в чужой мир. Создавать хаос в его социальном и хозяйственном комплексе. Такой вот ливневый и бесконтрольный вброс привёл бы всего лишь к обесцениванию ценного сырья, но не принёс бы никому счастья, если в целом. Расстроилась бы система товарно-денежных отношений, а справедливости социальной не возникло бы всё равно. А вот хаос вполне себе… Что толку, если все будут делать себе пуговицы и пряжки из алмазов, как это было когда-то и на Земле в среде наших уже социальных паразитов, если само устройство жизни порочное? Ну, появятся простолюдины в таких же пуговицах и в обуви, нелепо усыпанной камнями, как любит это и Гелия, — тут он посмотрел на меня с усмешкой, — Так это всего лишь обесценит все эти дары глубинных недр, и только. Придумают что-то другое взамен, а вот менять удобное исключительно для высших каст устроение всё равно не будут. Не в камнях счастье, не в них правда, как и высших смыслов в них нет. Хоть завали ими всех сверху, как сделал я ради лишь того, чтобы позабавиться и позабавить тебя. Ты разве наблюдала там, в балагане, всеобщее прозрение чего-то такого, что способно изменить жизнь в сторону её светлого преображения?
— Наоборот, — согласилась я. — Они едва не обезумели все, едва шаткую трибуну не разломали, а иные кубарем катались по пыли, вырывая камни из рук более нерасторопных. Визг какой-то дикий стоял, и ограду точно бы снесли, если бы те, кто за нею стояли, поверили, что камни подлинные. Если бы там не было злобных, а всё же профессиональных в наведении порядка хупов, которых все боятся, то было бы натуральное побоище уже…
После молчания я добавила, — К тому же Чёрный Владыка, кому и принадлежат все сокровища недр, разгневался бы на вас за то, что вы посмели разбазаривать чужую добычу столь странным образом. Он отомстил бы всем. В том числе и тем, кто воспользовался бы плодами чужого труда. Не ими найдено, не ими добыто, не ими оплачено, не им и владеть. Лучше оставить все сокровищницы там, где и похоронил их Бог Времени.
— Что за Бог Времени? — он посмотрел на меня с нешуточным интересом.
— Это и есть Надмирный Свет. Он умнее людей, хотя у Богов все качества в превосходной степени. И добрые качества, и жестокие тоже.
— Так Боги во множественном числе или Надмирный Свет в единственном числе?
— Тон-Ат говорил, что все доступные для нашего понимания Боги имеют множественное число. Они вроде как множественные проявления качеств Единого и Всевышнего Создателя. Мы может постигать Его лишь частично, во множестве как зримых, так и незримых свойств той реальности, где и существуем сами, — произнося всё это, я поражалась самой себе. Недоумевая тому, что разговоры Тон-Ата всё же осели в моей памяти, хотя и в осколочном виде, не системно.
— Я боюсь тебя! — засмеялся он. — Ты рассуждаешь как бородатый отшельник из бочки.
— Из какой бочки? — удивилась я. — К тому же бороды растут лишь у мутантов и их потомков, да и то если они мужчины. У Чапоса растёт борода, я наблюдала его колючки на подбородке… — я запнулась.
Он остановил машину и развернулся ко мне, — Та-ак, — протянул он, — и где же ты рассмотрела его настолько близко?
— Когда он в заброшенном парке ко мне пристал.
— В парке? Не прикасался к тебе? Если посмел хватать, то скажи. Я тоже так его приласкаю, что рёбра его точно треснут. Я не твой отчим милосердный, который для чего-то даёт поблажку его зверским устремлениям к тебе…
Он обнял меня. Я невольно прикоснулась к его подбородку и внезапно уловила, что тот колючий на ощупь, — Разве у тебя растёт борода как у мутанта?
Он стал целовать мою ладонь, — На то я и самец половозрелый, что борода лезет из всех пор моего лица. Ух! И зверский был бы у меня вид, отрасти я бороду и усы в придачу!
— У Нэиля тоже растёт борода, — призналась я. — Он этого вовсе не стыдится, хотя и скрывает. Говорит, что у Реги тоже так, и у многих мужчин… Но отчего принято считать, что это качество мутантов, а не нормальных мужчин.
— Получается, что у вас половина населения мутанты, — опять засмеялся он. — Но все дружно договорились считать, что этого не существует. А мутанты на то и мутанты, чтобы их выносить за скобки нормального общества. Делать вид, что они реликтовые уроды, и не замечать их подавляющее большинство вокруг себя. Почему так? Как думаешь?
— Так уж установлено кем-то. А кем, никто и не помнит, — я тоже засмеялась.
— Если у мужчин не растёт борода, то это признак гормонального дисбаланса, — сказал он. — Поэтому у вас так мало рождается детей. Особенно страдают этим высшие сословия. Аристократы, как они себя назначили.
Я молчала.
— Поэтому женщины и устраивают настоящую охоту за теми, кто якобы мутанты, чтобы те их оплодотворили. Разве не так?
Я молчала.
— Понять прошлое вашей планеты не представляется возможным, к сожалению. Кто именно изуродовал ваше, если в общем и целом, то очень красивое человечество? Что за экспериментаторы? Не за это ли Бог Времени и стёр их города на Хрустальном Плато?
В фургоне бродячих акробатов
Я стала тревожиться, потеряв город из вида, — не слишком ли мы далеко заехали? Впервые за семнадцать лет я покинула пределы столицы! И чувствовала себя как ребёнок, потерявшийся во враждебно-незнакомой местности. Он сразу же учуял мою тревогу и остановил машину. Вокруг расстилались сумрачные поля, упирающиеся на горизонте в чёрную полосу лесов. Дул ветерок, но было почти жарко. Он вышел первым и подхватил меня на руки, вытаскивая следом. После чего подвёл к фургону, отворил его и первым влез в непроглядное нутро. Я вскарабкалась по спущенным ступенькам и очутилась внутри. Там были окошки, но разглядеть что-либо было невозможно. Смесь непривычных и странных запахов окутала меня одуряющим облаком, лишая чувства уверенности в том, что всё происходящее реально. Это была та самая аура неизвестного мне мира бродячих актёров и акробатов.
— Ну как? — спросил он. — Нравится? — и сел на что-то, утягивая и меня следом. Под нами оказался упругий акробатический мат, а на нём белый и мягкий плед, похожий был и
