Тыльный склон ко всему окаймлён мощёной камнем, ступенчатой террасой, позволявшей защитникам легко передвигаться вдоль вала в нужное место. Для подъёма же городням и гребню служили десятки лестниц, вырезанных прямо в насыпи.

Стена внешне походила на Новосильскую и имела ширину около трёх метров при высоте четыре с копейками, но в отличии от последней была оборудована боевым ходом в виде галереи, проходящей с внутренней стороны стены и прикрытой снаружи бревенчатым бруствером с бойницами.

Причём бруствер или, как его называли на Руси, заборало, более продвинутый. Немного выступает вперед, за плоскость стены. Чем-то походит на европейские машикули и позволяет стрелять не только вперед, но и вниз, к подножию стены. А крыша ещё и густо поросла травой. Вот так запросто, не поджечь.

Крепкий орешек, очень крепкий. Не знаю, чем князь думал, когда с полусотней бойцов хотел Белёв на копьё взять. Без огнестрела тут ловить нечего. Или Орда нужна как у Бату хана с таранами и требушетами, или измором брать.

Богата боярская вольница, коли такие стены отгрохала. Козельск, по сравнению с этим великолепием аки жалкий родственник.

Долго не задержался. Подкорректировал карту укреплений (люди Блуда работали в этом направлении с лета, на всякий пожарный), перепроверил высоты нивелиром и вернулся обратно, на «Пират».

И на этот раз, никаких осад и кровавых штурмов. Правда, никто из воев про это не знает. Будучи опытными бойцами, они прекрасно понимают, имеющимися силами нам тут ловить нечего. Шептались, ясное дело, про дурь княжескую, однако же дело своё знали крепко.

Пристань размерами не менее, чем вдвое превосходила «столичную». Де факто Белёв был второй торговой столицей Глуховского княжества, только в отличии от Новосиля не житом богател, а жирел на транзитной торговле. Десятки пирсов были забиты стругами со всех концов Руси-матушки, малыми и большими лодками. Причалить плотам негде, и водоходы, миновав город, начали разворочать руль чтобы их прибило к берегу ниже по течению. Остальную работу доделали мужики. На каждом плоту по шесть-восемь вёсел, рассчитанных на два человека, что в совокупности с парусом позволяло неплохо маневрировать.

Раз, и десятки плотов начали синхронное движение.

Два, и уткнувшись носами в заросли тростника, с плотов откинулись щиты. Достаточно крепкие, чтобы выдержать не только всадника в полном «обвесе», но и лёгкую телегу-вагонетку, с помощью которых и грузили добро.

Три, и резво взяв с места с озорным ржанием на берег рванули всадники при параде. Свалившиеся с неба пять десятков закованных в чёрную броню воев собрались вместе, словно капли ртути, и резво пошли к городским воротам…

Самую малость не успели. Наверх через посад вела извилистая дорожка, да и в дозоре варежку не разевали. Заметили нас сразу и успели поднять мост. Полетели и первые стрелы. Правда, били они кто во что горазд, так как на стенах творилась какая-то лихорадочная суета. В посаде заголосили бабы и народ начал стремительно разбегаться, как тараканы. Получалось не очень. Торг оказался зажат между городской стеной и причалом. Куда податься то? С юга всадники, что обошли град по кругу, а с севера высаживались и высаживались десятки чёрных воев, похожих на рогатых жуков, что сгоняли диковинными топорам люд обратно, к торгу.

Ну что же, начинаем план «Б».

Один из причалов оперативно освободили от посторонних плавсредств, раскатали длиннущую красную дорожку с вышитым золотом орнаментом. В центре торга сбили обитую тканью трибуну, выставили флаги… Десяток.

«Пират» неспешно, величественно причалил. У помоста меня ожидало шесть рынд, их отобрал из младшей дружины. Длиннополые белые кафтаны по фасону, немного напоминающему мой, расшиты серебром, золочеными цепями перепоясаны крест на крест. В руках искусно гравированные чёрненые топоры-бердыши, на ногах красуются красные татарские сапоги с загнутыми носами, а головы воев венчали высокие «боярские» шапки из горностая с васильковым верхом.

С ними рядом, опустивши трубы, стояли горнисты. Одеты ребятишки попроще, но под стиль и выглядят достойно. Признаться, весь это маскарад с закосом в одежды, что появятся лет через двести, обошёлся в копеечку.

Народ, как инопланетян увидел, мигом смолк, выпучив глаза на неведомые одёжи, а уж когда горнисты, приложив трубы, продудели нечто похожее на горн награждения почётного солдата и вовсе в осадок выпал. Инструмент сей прост как три копейки, вот и отрабатывали сигналы. Тем более горнистов из рожечников набрал, а они ритмы сразу схватывали, слух абсолютный. С музыкальными инструментами у нас чисто утилитарные отношения. Горн и барабан отлично дополнили флажки, гудки и сигналы военного и гражданского управления.

О… Закончили дудеть. Мой выход. Натягиваю пренебрежительную маску, иду медленно, с ленцой, посматривая на облака, не замечая сотни взглядов горожан, впивающихся в каждый элемент модного прикида. Отчего то это у меня легко получалось, видимо надменность от старого тела досталась в наследство.

— Кня…язь Мстислав Сергеевич! — затянул глашатай, словно заправский ринг-анонсер. Голосища у него дай боже каждому, не хуже, чем у Левитана, а уж с рупором и вовсе оглушает. — В-о-о-лодарь Белёва и Воротынска, а тако же северных Отчичь и Дедичь наследник.

Молчание затянулось. Люди, непривычные к такому шоу, лишь глазами хлопали, в том числе и мои. Ведь сам то ещё мало кому открылся, а большая часть мастеров и работников имела со мной весьма вольные отношения. Не панибратские, но уважительные, как к хорошему мастеру. А тут, на тебе бабушка Юрьев день, князь. Статус другой совсем.

— Влад, — обратился я к глашатаю, — бери воев и дуй к воротам. Зачитай обращение к тысячнику.

После забрался на трибуну и обратился к горожанам и гостям заезжим:

— Здравы будьте, жители Белёва! Дед мой Алесандр Мстиславович оставил град ваш мне в удел. А что опосля случилось и сами ведаете. Но не об сём ныне речь. Пришёл я с миром и град на копьё брать не буду, петуха красного по дворам не пущу и прочим не позволю. А коли кто из моих воев озорничать будет… Подходите к тиунам и ябеду глагольте, в обиду не дам.

— Зачем же ты явился, князь, коли град наш без надобности? — выкрикнули из толпы.

— А затем, что доносят мне ябеды будто бояре ваши люд чёрный прижимают и жития не дают. Так ли сие?

— Тако и есм.

— Правда!

Из толпы что-то ещё неразборчиво кричали, но их быстро заткнули. Воцарилась тишина.

— Боитесь? Хм. Прижали, аки псов безродных. А ведаете ли вы, что людишки боярина Берислава, который хозяином града себя