И никакого ночного штурма, пусть ребята выспятся. План прост как три копейки. «Белый город», элитный район Белёва, располагался на самом высоком месте, прямо под защитой стен. Никаких хибар и трущоб. Пару улиц, крепкий тын и пять-шесть проходов. Прямо за стеной начиналась Торговая слобода, а по ней до усадьбы Берислава всего метров триста.

Бабах! Фланги перекрываем и спокойно, словно консервную банку вскрывает логово жулика. В теории, а как оно завтра выйдет фиг его знает.

* * *

Движуха началась сразу после рассвета. В точке прорыва собрались все мои невеликие войска и мужская половина экспедиции в качестве подсобной силы. Перед воротами лишь небольшие заслоны оставил. Ночью мы здорово пошумели, и то, что партия обороны не выспалась, нам только на руку.

Пора.

Сел за стол пред стеной, заварил цикорий с молочком и, похрустывая медовым хворостом, дал сигнал напряжённому Даниле:

— Поджигай!

Детонационные шнурки — удовольствие дорогое, так в целях экономии к ним привязали простецкую, пропитанную селитрой верёвку. Горела она неплохо, но очень медленно, но и мы никуда не торопимся. Воев отвел подальше и то, что будем зельем пороховым стену рвать они знали, как и то, что нужно делать после. А тем временем огонёк дополз до шнура и побежал уже куда быстрей.

Бум!

Широкая стена раздулась словно бочка, задержалась на мгновение и разошлась во все стороны. Клубы пыли причудливо взлетели на десятки метров, закрыв небо, и сформировали нечто похожее на ядерный гриб на минималках. Столетние дубы в охват разлетались словно спички, кувыркаясь в полёте не хуже палочек жонглёра и обрушиваясь на крыши близлежащих домов с диким грохотом. Те, кто предусмотрительно не открыл рот, оглохли. Ударная волна опрокинула даже мой столик напоследок, густо припорошив земляной крошкой.

Пыль медленно оседала. Хм. Похоже переборщил… Расчёт силы взрыва никогда не был миом коньком. Фрагмент стены сдуло полностью, а в земляном валу зияла чудовищная воронка в форме развёрнутой розы, густо утыканной поломанными остатками бревна. Про состояние людей и говорить нечего, глубокий аут.

— Пошто стоим? — закричал я дурным голосом на горнистов, с ног до головы покрытых пылью. — Трубить немедля атаку!

Скинув оцепенение, ребята отыграли горн кавалеристов, но первыми в пролом пошли не они. Надел шлем и, не дожидаясь алебардистов, бежавших десятками (выучил-таки основам строя), лично ворвался на стены. Ну как ворвался, вполз, так будет правильней. Внизу попал в мешанину земли, бревна и камней и по ним, утопая в пыли и трухе, полез вверх, карабкаясь словно обезьяна.

— Второй и третий десяток на стены. Остальные за мной! — скомандовал, едва осмотревшись и вылезши из зоны разрушений.

План то и без этого знали, но поддержка всяко не помешает, тем более после такого. Сам же с рындами, одетыми по такому случаю в боевой комплект, сходу устремился к боярской усадьбе.

Бомбардиры, матерясь на все лады, карабкались на остатки стен. От них, и только от них зависит успех дела. Прежде чем развивать активные действия, необходимо занять обе боковые башни, чтобы обеспечить себе фланги и свободу маневра. Городовой полк и дружина Берислава скорее всего сильно не пострадали, а значит, могут неприятно контрактовать наши позиции вдоль линии вала, где никаких домов нет и в помине.

Следующей волной в яму ввалились поселенцы и дружинники, вперемешку. Последние заняли позиции вдоль вала, а мужики, охватывая бревна веревками и крюками, принялись те растаскивать, разбирая завал сразу с двух сторону. Раз, и откинули в ров обломок, два, и лошади, заржав от натуги, стягивают вниз засевшее бревно, а где-то и блоки подключали, с ними наши батраки уже наловчились работать.

По плану, на разбор стен отводилось пятнадцать минуть. По факту, вышло вдвое больше. Пришлось закидывать ров, укладывать поверх хаоса щиты и скреплять. Половина батраков остались на разборе, а остальные, прихватив ежи, шипы и спирали Бруно, в авральном порядке перекрывали подходящие к слободе проходы и улочки, а вои их прикрывали. Первые, оправившиеся после шока всадники попытались атаковать нас с южного направления.

Попытались и откатились, потому как к тому времени я вернулся на стену, и флажками руководил боем и постройкой баррикад. Отсюда же всё как на ладони, а роль свадебного генерала, первым поднявшимся на стену, я уже отыграл.

Залп картечи из десятка мортирок в узком проходе, да ещё стрелами то и дело поливают... С лошадей садили всех, без исключения. Сыграла роль и егоза, и обильно разбросанные в проходах шипы, и приказ стрелять в лошадей. Воевать с городовым полком в мои планы не входило. А со стороны стены им ловить нечего, мы их зачистили на триста метров в обе стороны.

В общем, поезд ушёл далеко. Если бы воевода сразу попытался с нескольких мест прорвать «язык», может чего и вышло. А на деле гридни сами перекрывали проходы ожидая от нас дальнейшего продвижения к центру города, как это обычно бывает при штурме.

Два часа спустя и всё было закончено. Завалы расчистили, а улицы и усадьбу боярина перекрыли так плотно, что и мышь не проскачет, образовав нечто вроде колбы. Ввели и десяток конников, больше и не требовалось.

На стене появился тысячник:

— Князь, — крикнул он мне. — Пошто землю родную зоришь? Дядя за такое с тебя семь шкур спустит.

— Дядя далеко сидит, не до Белева ему ноне. А ты близко и коли голову на плечах сохранить хочешь, не лезь, — потом прокричал уже в рупор, — вои славного града Белева! Пришёл я не дома ваши взять, а за судом праведным. Град на копьё брать не буду и вскоре уйду, коли у вас ума хватит не идти поперёк. А коли не послушайте, не обессудьте. Сила за мной велика, сами видали. Захочу, от вас мокрого места не оставлю.

— И впрямь уйдёшь? — спросил воевода.

— Слово князя. Завтра ноги моей тута не будет. Ты токмо детин своих попридержи. Не хочу крови вашей на душу брать.

— А с Бериславом что сделаешь?

— Об сим писал тебе ужо. Судить буду на торге. Хочешь, приходи.

— Не вправе ты судить боярство родовитое. Сие только князь великий может, Михаил Семёнович.

— Сие не твоего ума дела тысячник! Дяде письмо передам о том, что отрекаюсь от прав на Белёв и более на град