Чёрт! Оказывается, и у южной, и у других стен тоже есть камеры, просто они не такие хорошие, как те, что стоят на северной стене, а ещё они скрыты, замаскированы. Он садится за стол, берёт в руки мышку и почти сразу находит запись, на которой он суетится в темноте. Ну конечно, всё пишется. А это даже и хорошо. Это значит, что сведения с камер, скорее всего, не передаются в Полазну кому следует. Несколько секунд раздумывает, удалять или нет? Казалось бы, надо всё стереть, но на камере человек в одежде степняка ставит мины и вскрывает дверь. Просто вор, мало ли по степи таких бродит, мало ли их в городе сидит по кабакам. Ладно, позже, пока он не решил, что с этим делать. Он остановился у кулера с водой. Выпил воды. Вода чистая, не эта дрянь из реки. Пошёл посмотреть этаж.

Удивляться ему не пришлось. В первый раз удивлялся в Губахе - наудивлялся. Теперь тут всё было ему знакомо. Вертикальные цистерны с разными по прозрачности жидкостями, трубки, компрессоры, прозрачные ванны, ванны, ванны, а в них тела людей… Людей? Скорее, уже ботов. Они плавали, иногда окутанные трубками, иногда без них. Несформировавшиеся, без кожи, насыщенно-красные мышцы, сухожилия на виду, тонкие пластины жёлтого жира. На некоторых кожа уже появлялась, но была ещё прозрачной и тонкой как целлофан. Он провёл перчаткой по краю ванны. Чисто. Здание, конечно, хорошее, на дверях уплотнители и всё такое, но кругом степь, в воздухе миллионы тонн пыли, а здесь чисто. «Кто тут убирает? Персонал приезжает с доктором? Люсичка говорила, что он ездит только с медсестрой».

За ваннами у стены - штабеля гробов, ящиков, пластиковых контейнеров для тел. Два десятка. Все пустые.

«И всё-таки, как их сюда возят? От берега? Это невозможно. Значит с юга, через степь? Где-то должна быть пристань! Валера говорил, что на переработку трупа уходит до месяца, а в барже сколько было трупов? Десятки. Нет, на этих мощностях доктору баржу быстро не переработать. Значит, должна быть не только пристань, но ещё и склад. И где всё это?».

Он помнил, что какие-то баржи, не обязательно с трупами, уходили за Полазну, ещё южнее.

«За Пермь? Неужели? – тут же ему вспомнился и переизбыток в производстве цемента. - Да, информации уже много, она ещё не подтверждена, но уже кое-что вырисовывается. Надо будет послать рапорт на север, будет очень жалко, если что-то случится, и я не успею передать столько интересной информации».

Дальше стояли немного другие ванны. В них была не прозрачная, а сероватая жидкость. А в ней уже лежали не тела людей, а какие-то лохмотья, похожие на тела. На каждой из ванн была надпись: «Внимание! Растворитель». В последней ёмкости жидкость была тёмной, и в ней ничего не было, кроме осадка на дне. Он остановился у этой ванны, пытаясь разглядеть, что там, на дне… И вдруг шорох! Звук! Горохов сразу присаживается на колено, пистолет держит двумя руками. И снова звук. На этот раз ему ясно, что звук идёт из-за одной двери, что напротив ванн с телами. Но ничего не происходит. Инженер встаёт и медленно идёт к двери, направив на неё оружие. За дверью явно кто-то есть. Охрана? Как бы там ни было, нужно выяснить, кто там, и… решить вопрос. Он подходит ближе и видит, что дверь не заперта и за ней горит свет. Тогда Горохов засовывает пистолет за пояс, с обрезом он чувствует себя покомфортнее. Проверяет гранаты в кармане, взводит на обрезе курки. Ждёт одну секунду и дёргает дверь. Странный большой унитаз, кран из стены. Низкие широкие лавки, на которых можно спать. Три пары глаз уставилась не него. Три головы повёрнуты к нему. Тишина. И Горохов, честно говоря, секунду не знает, что делать. Перед ним боты, два бугая-подсобника и один техник. Бугаи так и смотрят своими глазами, в них… безразличие. А вот третий - это техник, точно такой же, как и помбур у него на участке. Техник, в отличие от подсобников, встаёт, разворачивается к нему. У инженера палец на спусковом крючке, но бот вдруг говорит, произносит чётко и раздельно:

- Здравствуйте, доктор. Все профилактические работы в блоке проводились согласно графику, дорога от песка расчищена, готов получить новые директивы.

Горохов в маске и очках, на голове платок, он решил не снимать их, мало ли, может, тут ещё камеры есть или кто живой будет. Лицо лучше прятать. Вот и бот его спутал. Но всё равно это какой-то очень умный бот, его помбур так не разговаривает, а этот вон как шпарит, как по написанному. Умный, сволочь. Наверное, он и голос хозяина может узнать. У него и ключ от входной двери должен быть, а иначе как он разнорабочих отправляет на расчистку дороги?

По сути, это уже бригадир, владеющий сложными функциями.

Этот даже покруче помбура будет. Хрен его знает, может, он ещё и охранным алгоритмам обучен. Поэтому инженер, держа пистолет наготове, ему и не отвечает, он только машет боту рукой: ничего не нужно - и закрывает дверь. Встаёт рядом с дверью, обрез наготове, вдруг этот умник решит пойти за ним. Но бот не решает. Они чем-то там позвякивают, но дверь не открывается. Подождав так полминуты, Горохов идёт дальше. Дальше стальная дверь с символом радиационной опасности и ещё одна дверь. Горохов чувствует, что даже здесь за этой дверью пахнет кофе. Она вообще не заперта, это жилая зона, две богатых комнаты, рабочий кабинет и спальня. Дорогая мебель, ковры, большой монитор на большом столе. Бар. Тут же в кабинете маленькая кухонька, холодильник с едой. Но это после. Горохов садится за стол. Бумаги, записи, файлы. Когда он в первый раз привёз документацию о ботах, её передали учёным, а те вызывали его несколько раз и расспрашивали, и расспрашивали его о том, о чём он и понятия не имел. Валеру вообще измучили, он даже похудел от этих расспросов. Теперь он надеялся найти здесь какие-нибудь нужные бумаги, на столе и в столе их была целая кипа. На многих из них формулы белков, записи, всякая научная тарабарщина. Горохов, естественно, не знал их ценности. Поэтому сгрёб всё в кучу. И решил забрать их на выходе. Да, у него, кажется,