Шрифт:
Закладка:
Так он размышлял, а Эльза тем временем рассказывала ему о своих прогулках; в роще, оказывается, у нее уже есть любимые деревья: это старый дуб-великан и две стройные, высокие осины рядом. Каждое утро она приходит сюда и здоровается с ними, а они в ответ шепчутся о чем-то и кланяются ветвями. Она сама видела! И она обнимает и целует эти две осинки и корявого исполина, который в ответ по-стариковски ворчит, кряхтя стволом и толстыми сучьями. А еще она обнаружила неподалеку ручеек. Совсем немного, около одной десятой мили она прошла и увидела родничок, маленький, но бурливый и в один фонтанчик. А дюймах в пяти – другой такой же, прямо близнец. Должно быть, братья отчего-то рассорились, иначе непременно вместе поднимали бы со дна хороводы песчинок, забавляясь такой игрой и соревнуясь, кто подбросит выше… А еще – детишки, его племянники. О, как она любит их! Готье целыми днями лазает по деревьям и упражняется в стрельбе из лука, у него есть даже любимая лошадка; а Агнесса учится вышивать и все еще играет в куклы. Днем капеллан обучает детей латыни и молитвам, а вечерами Эльза читает им сказки и легенды из книг, которых много в библиотеке. Брат и сестра, правда, уже умеют читать, но любят слушать, с интересом разглядывая миниатюры в рукописях.
– Как живет замок? – неожиданно спросил Гастон. – Все ли здесь ладно? Тебя никто не обижает, не пристает? Только скажи…
– Кому меня обижать, да и с какой стати? – пожала плечами Эльза. – Я никому не делаю ничего плохого. Я люблю всех обитателей замка; люблю лес, травы, цветы, веселое солнце и звонкие ручейки; люблю селян, которые едва ли не каждое утро привозят в замок овощи, фрукты и кое-какие изделия собственного производства. Мне нравится жить, Гастон, и жизнь платит мне тем же, лаская меня, храня, раскрывая свои тайны. Чем же я могу быть недовольна? Одно омрачает мои дни…
– Что же это? Или, быть может, кто?
– Я часто думаю о матушке Урсуле. Как она там без меня? Мы уже столько не виделись… Ах, Гастон, поедем как-нибудь, мне так не терпится ее обнять!
– Обязательно поедем, – прижал он ее к груди, – и, может быть, даже еще раньше, чем ты думаешь.
– Правда? Значит, графине снова понадобилась моя помощь?
– На этот раз в ней нуждается королева.
– Ее величество? Выходит, она знает обо мне?
– Сестра сказала ей, не утерпела; они ведь теперь близкие подруги.
– Но чем же я, бедная сирота, на этот раз смогу быть полезной ее величеству королеве? Кажется, я сделала уже все, что в моих силах.
– Жанну Бурбонскую беспокоит вопрос престолонаследия, или, выражаясь иначе, продолжения рода.
И Гастон рассказал все, о чем поведала ему сестра после памятной беседы с Жанной.
– Орлиный камень?.. – наморщила лоб Эльза и замолчала, недвижно глядя в одну точку на полу. Видимо, она пыталась что-то вспомнить, но память упорно не желала приходить на помощь. Между тем что-то подсказывало ей решение вопроса, но мгновенно исчезало, теряясь в лабиринте извилин мозга.
– Уверяют, это весьма надежное средство, – прибавил Гастон, сам не зная для чего.
Эльза подняла на него взгляд, в котором, как ему показалось, теплилась надежда.
– Я что-то слышала об этом, но никак не могу припомнить, где, когда…
– Пожалуйста, постарайся, любовь моя, прошу тебя! Ведь это так нужно нашей королеве! Она такая хорошая… вы непременно подружитесь. А когда она узнает, что ты сделала для нее… Да ты станешь богаче короля! Перед тобой будут срывать шляпы с голов!..
Эльза внезапно подняла руку. Гастон умолк.
– Отшельник! – обрадованно произнесла она. – Я вспомнила! Вот кто может помочь. – Она взяла его за руки. – Мать Урсула говорила мне… Однажды мы с ней даже ходили к нему в гости.
– Какой отшельник? Откуда?
– Он живет на взгорье, в пещере. Когда-то на этом месте стоял огромный утес, но его разбило молнией. Там нет и никогда не было людей, а после того как рухнула скала, это место стали считать едва ли не зараженным проказой, ибо это Бог низверг молнию с небес, дабы разрушить обиталище дьявола и его приспешников. А по вечерам… – Эльза кинула опасливый взгляд по сторонам и понизила голос, ставший чуть ли не таинственным: – …по вечерам на вершине обломка скалы появляется страшный зверь и долго стоит там, глядя вниз, на долину, где высматривает свою жертву. Глаза у него горят, словно два самоцвета, каждый величиной с тарелку, огромные уши стоят торчком, а из раскрытой пасти торчат два клыка, длинные, как лезвие меча. Люди за поллье обходят эту пустошь с холмом, ибо неведомый зверь, поговаривают, спускается даже днем, чтобы напиться крови и подарить сатане еще одну, не успевшую очиститься от грехов, душу.
Гастона передернуло: вот так местечко! Прямо ущелье дьявола! Да, но при чем же здесь…
– А отшельник? – пожелал он уточнить. – Ведь ты говорила о нем. Кто он и как туда попал?
– Не знаю. Матушка намекнула что-то на несчастную любовь. По-моему, какой-то монах. Он ничего не рассказывал о себе.
– И что же, он там живет? Ты видела его логово?
– Логово – дом дьявола, а он обыкновенный человек.
– И вы с Урсулой были у него в гостях?..
– Что ж такого, жилище как жилище.
– Пещера, хочешь ты сказать.
– Пещера тоже может служить жилищем.
– А чудовище с тарелками? Ведь оно живет там же.
– А-а, – засмеялась Эльза, – это всего-навсего большой пес, его зовут Бино.
– Но ведь ты говорила, что это громадный зверь, чуть ли не дракон с крыльями, и клыки у него…
Эльза махнула рукой:
– Людская молва. Человек глуп, суеверен и часто видит то, чего нет, но что его заставляют видеть. Стоит кому-либо, а особенно попу, указать на что-то как на творение дьявола, как человек
