демона всех болезней Девера, предводителя всего нечестивого воинства Велиала, демона пустыни Азазела (по-видимому, ему было суждено выступить в роли искусителя Иисуса) и, конечно, Сатану, хотя, как мы уже имели возможность убедиться, он исполнял двойственную роль. По сравнению с Вавилоном список нечистых был не таким уж длинным: вавилонский вертеп был намного многочисленнее, где одни дьяволы подчинялись другим, что, возможно, и смутило иудеев, когда они вернулись из плена. А может быть, они рассудили, что раскрытие истинного назначения злых духов (от самого незначительного, напускающего головную боль, до самого главного, виновного в половых расстройствах), приведет к тому, что демоны займут слишком много места в их жизни. И они оставили себе только несколько злых духов.

Неужели евреи не знали о существовании ада? Как это ни печально, но факт остается фактом: прибежище мертвых Шеол вовсе не походит на «нашу» преисподнюю. «Земля тишины и забвения», где находили успокоение все усопшие, была местом пустынным, покрытым непроглядным мраком»[639]. Это — «край, откуда не возвращаются», говорили жители Месопотамии так же, как написано в ассирийско-вавилонскогих текстах. Это, по Книге Иова, «место встречи всех людей»[640], независимо от того, какими они были в своей земной жизни, хорошими или плохими, царями или рабами. У древних иудеев не было ни рая, ни ада, а тем более чистилища, изобретенного христианами в более поздние времена.

Евреи в древности не знали такого понятия, как бессмертие души, в том смысле, в каком в наши дни толкует Ветхий завет; по крайней мере, им было неизвестно местопребывание душ праведников, ожидавших искупления, пока не была создана во II веке до н.э. древнееврейская Библия.

В Ветхом завете есть один эпизод, показывающий, с каким безразличием, если не сказать равнодушием, иудеи относились к дьяволу. Речь идет о посещении Саулом андорской волшебницы, описанном в Книге Иова. Этот эпизод характеризуется необычайно поэтическим и символическим контекстом (Книга Самуила[641] I, XXXVIII; 1—25). Действие происходило в те далекие времена, когда филистимляне[642] подтягивали войска к Шунему, чтобы напасть на Израиль, в то время как Саул собирал армию в Гильбоа. Царь был в плохом настроении: «Он обратился за советом к Яхве, но тот не отвечал ему ни во сне, ни через пророков». Кроме того, царя беспокоил конфликт с Давидом, на жизнь которого он покушался, и отступничество Самуила. Разыгравшаяся сцена достойна пера Шекспира; вернее, лучшие по накалу страстей произведения Шекспира напоминают предания из Книги Самуила.

Как повествуют священные тексты, Самуил умер, а Саул в качестве меры предосторожности «выслал из страны всех, кто общался с духами и привидениями». Причиной изгнания, по-видимому, был не запрет на деятельность некромантов и спиритов, о чем не упоминалось на страницах Ветхого завета, а скорее боязнь Саула столкнуться лицом к лицу с призраком Самуила. Во всяком случае, он повелел слугам: «Найдите женщину, которая водит дружбу с духами: я хочу навести у нее кое-какие справки». Он вдруг захотел встретиться с ясновидящей, чтобы узнать о планах Всевышнего, хотя совсем недавно приказал изгнать спиритов из страны. Ибо только призрак Самуила мог быть в курсе божьих намерений. Таким образом, царю пришлось вызвать дух своего врага, которого он боялся до такой степени, что запретил общаться с душами умерших. Вот поистине сложный и противоречивый характер человека, поначалу боготворившего Давида, и тем не менее попытавшегося пронзить его своим копьем, а затем решившегося на отчаянный поступок: поговорить с призраком Самуила. Слуги доложили ему, что в Андоре живет женщина, которая может организовать встречу с призраком. Переодевшись в простолюдина, царь отправился к колдунье в сопровождении двух слуг.

Под покровом ночи он пришел к предсказательнице и попросил вызвать дух нужного ему человека. Не зная, с кем она имеет дело, прорицательница отказалась, сославшись на то, что царь изгнал всех спиритов. И только тогда, когда Саул поклялся именем Всевышнего, что никто не тронет ее, женщина уступила просьбе незнакомца и вызвала призрак Самуила, который предупредил Саула, что затеянная им война против филистимлян закончится полным разгромом израильтян, а три его сына сложат головы на поле боя. Продолжение рассказа подтвердит правдивость предсказания призрака.

Итак, воображаемое общение некромантки с душой умершего, а следовательно, в соответствии с терминологией европейского средневековья, «ведьмы», вступившей в сговор с Сатаной, что каралось вечным проклятием, нисколько не ассоциируется с дьявольщиной. Напротив, голосом «колдуньи» вещал сам Господь Бог посредством призрака Самуила. Андорская волшебница приравнена к древним языческим прорицательницам — сивиллам, получившим драгоценный дар от божества.

И если в отношении евреев еще остаются какие-то сомнения, нашедшие отражение на страницах Ветхого завета (так и хочется сказать «древнего» Ветхого завета в противовес появившимся позднее книгам, выражавшим антагонистическую идеологию), то они исчезнут после прочтения следующих строф из Книги Самуила: «Саула покинул Дух Божий, и порой недобрый Дух Божий неожиданно вселялся в него». (XVI; 14). Написано ясно: «недобрый Дух Божий». Так что же означает «недобрый Дух Божий»? Безусловно, демон. Выходит, что злые духи выполняли божьи замыслы, точно так же, как Сатана в Книге Иова исполнял божественную волю. И переписчик не ошибся, записывая легенду, ибо в следующих строфах эти слова повторяются дважды, когда слуги говорят Саулу: «Господин, ты видишь, как тобой завладел недобрый Дух Божий; почему ты не прикажешь своим слугам привести человека, который играет на арфе? И когда Бог нашлет на тебя недобрый Дух Божий, музыкант заиграет, и ты снова обретешь душевное равновесие» (XVI; 16—17.). И этим арфистом, как повествует далее рассказ, стал Давид. И он приносил утешение Саулу, когда недобрый дух завладевал монархом.

Итак, по Ветхому завету Бог мог быть одновременно и воплощением Добра, и носителем Зла. Дьявол выступал всего-навсего в роли слуги. На страницах Ветхого завета не упоминается конфликт, о котором так часто идет речь в Новом завете, где дьявол уже превратился в противника Бога и борется против Небесного царя. Капитулировав перед божественным волеизъявлением, старозаветная теология считает небеса центром Вселенной, где дьяволу отводится второстепенная роль. Сатана — это Зло? Нет, он — олицетворение небесной кары, ниспосланной Господом Богом. Впрочем, в Ветхом завете мы не найдем описаний дьявольских козней, которыми так богат Новый завет.

В любом случае, даже имя, Har-Shatan, что в переводе означает «Противник»[643], которому греки на своем языке подобрали эквивалент diabolos (вот откуда идет «наш» Сатана), не носило негативной окраски. Считаясь оппонентом Бога, Сатана все же, как мы