— Я нашел записку. — Джосайя сидел с закрытыми глазами.

— И что в ней? — Эбель наклонилась к нему.

— Я расскажу только после того, как расскажешь мне, из-за чего у тебя началась паническая атака. Опять вспомнила тот день?

— Нет, — помотала головой Эбель. — Я вспомнила кое-что похуже, и я пока не готова об этом говорить. Мне нужно разобраться в этом самой. Без вас, Соль и Ноа.

— А потом? Расскажешь, как разберешься? — Джосайя открыл один глаз и, щурясь, посмотрел на Эбель.

— Я попробую.

Эбель сделала последний глоток уже остывшего чая и поставила кружку на маленький круглый столик. Мистер Кэруэл кивнул.

— На теле у него был сигил с буквой «В», а записку я нашел среди вещей Майка. Хорошо, что Дебора — воспитанная женщина и копаться в чужой одежде не стала. А вещи, кстати, были в подвале. В одной из коробок, где лежали и вещи Ребекки с Эриком. Кажется, их хотели сжечь. Или отправить родителям. Не знаю.

Джосайя полностью открыл глаза и спустя пару секунд, как привык к свету, встал и скрылся за ширмой. Принес оттуда свой твидовый пиджак и, достав из него бумажку, кинул его на спинку кресла.

Потом раскрыл записку и, положив на столик, хлопнул по нему ладонью.

— Опять очередная загадка.

— Убийца уже достал. — Эбель пробежала глазами по странным буквам. — Зачем он играет с нами?

— Он явно шифруется, и его игра точно рассчитана на двоих. Он оставляет загадки не для нас. Для нас он их усложняет. То пишет на забытых языках, то прячет крест, то путает следы. А еще он туповат. Ему не хватает навыков и знаний.

— Вы уже разгадали послание? — улыбнулась Эбель.

Если Джосайя назвал убийцу тупым, значит, загадки для него были элементарны.

— Вот прямо только что. — Джосайя посмотрел в окно и усмехнулся.

Эбель проследила за его взглядом. Тучи быстро бегали по небу. Они сгорали под лучами закатного солнца, которое настойчиво пыталось прорваться через тоскливые серые облака. Розовый свет падал на стекло, в котором отражались две яркие фигуры. Кресла. Старая потрепанная ширма. Стопки книг на полу. Столик. А на нем — две фарфоровые чашки и записка.

— Черт. — Эбель встала и подошла к Джосайе.

С его стороны написанный текст читался лучше.

— Что это, Эбель? — в Джосайе проснулся учитель, проверяющий домашку своей ученицы.

— Разновидность бустрофедона. Зеркальное отражение.

— Верно, — довольно сказал Джосайя.

Эбель взяла записку и поднесла вплотную к окну. Кривые буквы преломлялись и становились еще кривее. Они танцевали в отражении листа и ускользали, стоило туче спрятать за собой лучи солнца. Но прочитать шифр Эбель все-таки смогла.

— «Среди двенадцати — один предатель. Приди, взгляни ему в глаза. Плати монетой серебряной. Убьешь его? Иль он тебя?»

— Да наш маньяк — творческая личность! Стихи писать любит. — Джосайя фыркнул.

— И рисовать на трупах, да.

Эбель быстро записала получившийся стих на бумагу.

— И что это значит?

Она надеялась, что у Джосайи есть ответ.

— Да кто его знает, Эбель.

Но ответа не было.

— Я запутался, — сказал он. — Не понимаю, что делаю.

— Ну как же, вы расследуете убийство.

Он помотал головой, будто не то хотел услышать.

— В этом и проблема, Эбель. Я преподаватель. А вы мои студенты. Я подвергаю вас опасности. — Кажется, вчерашний случай с Соль сильно подкосил его. — А я, наоборот, должен вас защищать. Я правда хочу помочь вам. Тебе. Но, черт, все это неправильно.

— Вы дали обещание, — Эбель поняла, к чему он клонит.

Сжимая пальцами потертый, поросший бахромой из ниток подлокотник кресла, она напряглась и выпрямилась как струна.

— Эбель, я… — Джосайя вскинул руки, — я…

— Вы испугались, — процедила Эбель.

— Да! Конечно! За вас! — Он сел на край кресла, чтобы быть ближе к ней. — Соль вчера чуть не погибла, ты, оказывается, видишь призраков, которые шепчут тебе какие-то странные истории, а Ноа… Ноа — просто Ноа. Мы полезли не в свое дело. И пока не поздно, мы должны остановиться. Все зашло слишком далеко.

— Мы почти поймали убийцу!

— С чего ты это взяла? Мы понятия не имеем, кто это!

— Это может быть Реджис Фобс. Все улики ведут к нему.

— Да нет, мать вашу, никаких улик, — безнадежно вскрикнул Джосайя.

Эбель отстранилась. Она окинула его уничижительным взглядом. Таким, чтоб он точно понял, что облажался. Чертовски сильно накосячил и предал ее. И что на фиг ей не нужен такой отвратный наставник.

— Эбель. — Он обхватил ее руку, но она вырвалась.

— У нас есть новый шифр, есть загадки с сигилами, есть подозреваемый, у нас…

— Убийца играет, Эбель. Но мы не игроки. Мы пешки. Нами ходят, понимаешь? Убивают ради королевы, которая сделает последний шаг.

Эбель прикусила губу. Ей хотелось расплакаться, но она взяла себя в руки. Джосайя больше никогда не увидит ее слез.

— Тогда ваш ход сделан, — сказала Эбель, вставая с кресла. — Дальше ходить буду я.

— Да пойми же, что все это серьезно! — Джосайя тоже встал. — Хватит! Хватит гнаться за прошлым! Хватит искать ответы! Ты выжила, Эбель… — Он громко сглотнул. — Ты выжила. Так начни свою жизнь сначала. И не лезь куда не следует. Это дело для копов, а не для студентов академии.

Эбель сдерживала внутри себя яростный крик. Как же было больно слышать все это. И как мерзко было смотреть в глаза человеку, который однажды, протянув руку помощи, вырвал ее, когда держать надо было крепче всего.

— Окей, — сказала Эбель.

Она взглянула на профессора последний раз. Точнее, последний раз взглянула на близкого друга, который опекал и защищал ее. Теперь перед ней стоял не Джосайя, а мистер Кэруэл — профессор криптографии. И он явно не торопился останавливать Эбель. Он слишком хорошо знал ее и понимал, что Эбель ни за что не поменяет своего решения.

— «Среди двенадцати — один предатель. Приди, взгляни ему