за капюшон, который я накинул вместо шапки.

Я прижал её маленькое тело к себе сильнее, когда почувствовал, как она дрожит от холода. Достав из кармана её куртки ключи, открываю дверь подъезда и захожу. Лауре приходится опустить голову на моё плечо, чтобы не удариться ею, когда я захожу в лифт, всё ещё с ней на руках.

Мне нравится замечать в ней что-то новое каждый раз.

Например: в период волнения Лаура всегда кусает губы, вдобавок к этому раздирает свою кожу, после чего болезненно шипит — красные следы не спадают несколько часов и приносят ей болезненные ощущения. Или в момент, когда она чувствует себя комфортно, умиротворённо, например, как сейчас, Лаура постанывает с хрипотцой, что у меня ассоциируется это звучание с мурлыканием её котёнка.

И мой котёнок мурчит только на моих руках, только в моих руках она по-настоящему чувствует себя хорошо, даже когда я порой веду себя как мудак.

Ключом открываю дверь квартиры и заношу её внутрь, после чего сажу на тумбочку, на которой стоят какие-то средства для обуви. А потом разворачиваюсь и закрываю дверь на замок.

Лаура, словно ребёнок, послушно сидит и улыбается, дрыгая ногами.

— Ты такой хороший, — едва слышно произнесла она, поддавшись моменту, когда я подошёл к ней.

— Только с тобой. И то недавно у меня был сбой этой настройки.

— Нет, милый, ты всегда хороший, — её ладонь плотно прижимается к моей щеке, и я наклоняю голову, принимая ласку. — У тебя просто тяжёлые моменты, в которые я хочу быть рядом, чтобы не дать тебе натворить глупостей.

Её слова разрывают моё сердце. Наклоняюсь и оставляю поцелуй на лбу, а потом расстёгиваю и снимаю её куртку. Опускаясь на колени, спрашиваю:

— Какая травмированная?

— Правая.

Сначала снимаю быстро ботинок с левой ноги. А затем, аккуратно беря правую, ставлю её на своё колено и расстёгиваю молнию. Лёгкими движениями вынимаю ногу из обуви, наблюдая за Лаурой, которая неприятно морщится от действий.

Закончив, я снова беру девушку на руки и несу на кухню. Сажу на столешницу.

— Ты так и будешь меня повсюду на руках носить? — радостно хохочет она, и я киваю.

— Да. Пока тебе не станет лучше. А ещё было бы славно, если бы ты позволила отвезти мне тебя завтра в больницу для снимка.

— Не-е-ет, — раздался протестующий вопль.

— Я беспокоюсь о тебе, родная.

— Я знаю, — ласково произнесла зеленоглазая, снова гладя меня по щеке. — Просто уверяю тебя, что это просто ушиб. Я не сломала её, просто подвернула, пройдет сама.

— Хорошо, — нехотя мне пришлось согласиться. — Но пообещай, что, если станет хуже, скажешь мне.

— Так точно, капитан.

Я улыбаюсь и облизываю губу. Она всегда покладистая, но, когда у неё хорошее настроение, всё становится ещё лучше.

Мне пришлось отвлечься от неё на несколько минут, пока готовил чай. Лауре, как обычно, зелёный, а себе — чёрный. Мы пили чай прямо так — она сидела на столешнице и держала в руках горячую кружку, а я стоял рядом и наблюдал за ней, отпивая со своей кружки.

— Почему ты так смотришь на меня? — в её глазах блестит смущение.

— Как же я на тебя смотрю? — ставлю кружку на поверхность рядом с ней и становлюсь между её ног, опираясь руками о столешницу, наклоняясь ближе к её губам. Фиксирую её тело собой.

— Да вот так! Как будто… — моя девочка запнулась.

И Лаура снова отвела взгляд, я стал понимать, что она хочет сказать что-то, что её смущает. И надавливаю на неё:

— Договаривай, родная.

— Как будто хочешь меня. Ты поедаешь меня взглядом.

Киваю, а Лаура вздёргивает бровь. Делает вид, что не понимает, но на деле…

— Ты права. Я правда хочу тебя. И, да, я поедаю тебя взглядом.

Дабы деть куда-то это стеснение и напряжённость, Лаура делает нервный глоток. Допивает до дна. А потом снова обхватывает мои бёдра своими ногами, самостоятельно вешаясь на меня.

— Неси меня в комнату.

Теперь бровь поднял я.

— Так сразу?

Лукавая улыбка сопровождается заразительным смехом. Как же она робеет от этих разговоров. И, могу поклясться, что даже дрожит. Дрожит от моего взгляда, моих рук и поцелуев.

— Просто неси в комнату, я хочу лечь.

Просто неси в комнату. Теперь повинуюсь я ей.

Я всегда буду стоять перед ней на коленях и выполнять любую её просьбу, даже если это будет приказ.

Аккуратно держа её попу, я прохожу коридор и толкаю ногой дверь в спальню, а затем бросаю на постель. Кидаю взгляд на стол, где умостился котёнок, рассматривая вошедших нас с интересом. Но стоило мне сесть на кровать, как он спрыгнул на пол и подбежал к двери. Кажется, он чувствует, что здесь скоро будет происходить то, что ему лучше не видеть.

Лаура лежала на постели и смотрела на меня. Она тоже чувствовала и знала, что будет дальше. Но жутко стеснялась.

— Как твоя нога?

— Не знаю.

Я снова взял правую ногу и поместил себе на колени, принялся делать массаж, отчего Лаура снова непринуждённо замурлыкала, но потом замолчала, словно опасаясь этих вырвавшихся звуков.

Лаура всегда будет стесняться меня и слова «секс». Даже несмотря на то, что моя рука уже доставляла ей удовольствие, от которого, готов поклясться, она была в восторге.

— Приятно?

— Да, хорошо.

Подняв её лодыжку, я прикоснулся к ней губами. По комнате раздался её писк, вперемешку со смехом.

— Прекрати! Это щекотно!

— Как попросишь — так и будет, — я отстраняюсь. И, когда через несколько секунд снова посмотрел в её глаза, увидел в них вызов.

— Что угодно?

— Что угодно, родная, ты знаешь.

— Прям всё-всё?

— Всё-всё, — я нависаю над её телом, над её лицом и нахожусь так близко, чувствуя жар между нами, ожидая её просьбы или всё же приказа?

Неважно. Что угодно. Я сделаю что угодно.

— Тогда поцелуй меня. Везде. — Своими зубами Лаура сексуально закусывает нижнюю губу и отпускает, когда я врываюсь в её рот поцелуем.

Девушка задыхается даже сейчас — в самом начале — у неё перехватывает дух. Она старается успеть за моим страстным ритмом, но не получается, её язык заплетается, и тогда мне приходиться усмирить бурю в своём теле и быть медленнее.

Отстраняясь от губ, я перехожу к её шее. И после томного вздоха девушки, рассеивающимся в воздухе, понимаю: ей всё нравится. Её нижняя губа всё ещё дрожит, кажется, она всё никак не может привыкнуть к этой ласке, постепенно разливающейся по телу.

— Приподнимись, — прошу я, чтобы стянуть с неё свитер, мешающий мне посмотреть на