...Последней на «Невидимке» записывалась композиция «Кто я?» — она же первая в репертуаре «Наутилуса», исполненная на стихи Ильи Кормильцева. В свое время Илья отдал Бутусову целую папку не прошедших цензуру «Урфин Джюса» «бесхозных текстов» — без особой, правда, надежды, что этот шаг будет иметь в дальнейшем хоть какое-то продолжение. Одна из лирических зарисовок называлась «Кто я?» — абсолютно шизоидный прообраз психоделического «трипа», описывающий депрессию и моральный вакуум на порядок глубже большинства отечественных аналогов того времени.

«Илья подкинул нам текст, который всем понравился, но слова никак не ложились на музыкальную заготовку, — вспоминает Бутусов. — Из-за отсутствия постоянных репетиций текст и музыка вместе никак не смотрелись. Я попытался произнести слова речитативом, но он получался таким занудным и вымученным, что было решено, что этот текст должен говорить Витя Комаров».

В итоге «Кто я?» записывался следующим образом. Стояла глубокая ночь, и в соседних квартирах спали соседи. Злобным голосом, пропущенным через ревербератор, Пифа мрачно вещал: «...они не возвращаются никогда, никогда, никогда!» Для того чтобы записать припев, Бутусова уложили на кровать, дали в руки микрофон Shure и для лучшей звукоизоляции накрыли двумя одеялами. Сверху «для верности» был положен полосатый матрас. Находясь под всей этой пирамидой, Бутусов что есть мочи орал в микрофон: «Где я? Кто я? Куда я? Куда?», а затем выбирался — весь красный и потный — и начинал жадно глотать воздух. Так закладывался фундамент будущих побед «Наутилуса».

ДДТ. Время (1985)

сторона A

Иван Иванович умер

Псалм

Поэт

Дохлая собака

Дом

Монолог в ванной

сторона B

Мальчики-мажоры

Время

Дорожная

Ни шагу назад

Период, предшествовавший записи пятого альбома «ДДТ», был для Шевчука настоящей проверкой на выживаемость. После «Периферии» на него обрушился целый град репрессий — начиная от «разоблачительных» статей в башкирской комсомольской и партийной прессе и заканчивая спровоцированным нападением на улице. У него не было ни работы, ни группы, ни каких-либо перспектив на спокойную жизнь в Уфе. Однако в творческом плане у Шевчука наступила болдинская осень. К концу 1985 года материал для нового альбома «Время» был уже готов — по определению Шевчука, «своеобразный ответ на дерьмо, вылитое нам на головы». В Уфе записывать альбом было нереально, но вскоре у Шевчука появилась предварительная договоренность с Москвой о предоставлении студии под предстоящую запись.

Перед отъездом в столицу музыкантами было проведено несколько репетиций на квартире у нового басиста Нияза Абдюшева, заменившего разуверившегося в перспективах «ДДТ» Геннадия Родина. Нияз — гордый потомок древних татарских князей — был по призванию художником, но в мирской жизни лабал на басу в кабаке. Помимо этого, он являлся обладателем старенького дореволюционного фортепиано, на котором впопыхах и была отрепетирована программа, получившая впоследствии название «Время».

Собрав вокруг себя наиболее преданных музыкантов, Шевчук в октябре 1985 года вывез в Москву очередную версию «ДДТ»: Владимир Сигачев, Сергей Рудой и Нияз Абдюшев.

В столицу уфимцы приехали налегке — не только без денег, но и без инструментов и даже без медиаторов. Только у Шевчука была с собой какая-то акустическая гитара ленинградского производства. Лидер-гитарист в группе отсутствовал, и на его место планировали найти музыканта непосредственно в Москве. Гитариста так и не нашли, зато в процессе поисков выяснилось, что в это время в городе находятся Сергей Рыженко и Сергей Летов, готовые в любой момент помочь группе. Незадолго до описываемых событий Шевчук записал вместе с Рыженко на одной из московских квартир акустический альбом «Москва, жара», а о Летове слышал массу восторженных откликов, связанных с его сотрудничеством с группой «ДК».

Вскоре стало очевидно, что все договоренности с местными подпольными студиями не стоят и ломаного гроша. Когда дело дошло до записи, оказалось, что одна из студий занята, во второй «ДДТ» сразу отказали, в третьей были какие-то временные накладки. После долгих поисков всплыл сравнительно подходящий вариант — студия в одном из домов культуры в районе Преображенки, в которой, правда, не было барабанов. Вычислить в Москве более-менее пристойные барабаны было несложно, но их аренда требовала денег. В подобной ситуации музыканты решили воспользоваться электронными барабанами Yamaha RX-11, бесплатно предоставленными другом Шевчука, а впоследствии студийным реставратором «ДДТ» и одним из создателей Hobbott Proline Ltd. Владимиром Кузнецовым.

Необходимо напомнить, что в 1985 году электронные барабаны все еще считались в Союзе новинкой и последним писком моды. В связи с безысходным положением ритм-бокс был воспринят группой как подарок судьбы. Рудой, Сигачев и Кузнецов набросали для него программу, и процесс записи сдвинулся с мертвой точки.

«Впервые столкнувшись с ритм-боксом, музыканты «ДДТ» долгое время не могли под него играть, — вспоминает Сергей Летов. — Их выводили из себя механический ритм и ощущение неутомимой постоянности, которые психологически давили на них. Работа с ритм-боксом шла очень тяжело и заняла около двух недель. Затем началась спешка, поскольку кончались деньги на жизнь».

«Вскоре выяснилось, что местные звукооператоры страдают манией величия, а мнение музыкантов в расчет особенно не принималось, — вспоминает Рудой, который на записи болванки подыгрывал ритм-боксу на бонгах. — Приходилось постоянно преодолевать сопротивление этих людей, привыкших работать с эстрадными или полублатными группами, чтобы записать не какой-нибудь шелест, а полноценный рок-звук».

Какое-то время с этими неудобствами можно было мириться и пытаться найти со звукооператорами общий язык — до тех пор, пока Шевчук не запел. К этому моменту уже были готовы партии баса и барабанов, а операторы в клубе экспериментально-учебного кожевенно-обувного комбината все еще не ведали, что у них на студии пишется «ДДТ».

«Гонения на Шевчука в тот момент были страшными, — вспоминает Нияз Абдюшев. — Приехав в Москву, мы даже скрывали его имя — просто говорили, что нам надо записаться. Когда мы уже почти закончили прописывать болванки, Юра в какой-то момент не выдержал и запел. И тут такое началось! Звукорежиссеры сразу же врубились, кто поет, и нам даже не захотели отдавать фонограммы. Сами же ребята-музыканты, свои, вроде бы, коллеги — и арестовывают пленку: «Не можем вам, ребята, отдать. Ни за что. Нам еще жить охота». Выцарапали мы эту пленку с таким трудом, кое-как...»

Тем не менее до конца последней смены группе разрешили в студии записать вокал — «сколько успеете». После изматывающей работы и наложения голосов на первых трех песнях внезапно выяснилось, что канал с вокалом записан в противофазе. Это было