Постоянные ссоры и примирения привели к тому, что запись альбома заканчивали три человека — Кинчев, Самойлов (выполнявший в «Алисе» примерно те же функции, что и Храбунов в «Зоопарке») и Тропилло, который стал инициатором переименования проекта на «Доктор Кинчев Сотоварищи». С ведома музыкантов именно под такой шапкой альбом «Энергия» пошел в народ в начале 1986 года.

...После эффектнейшего выступления группы на III ленинградском рок-фестивале Тропилло приглашал «Алису» на запись с любопытством, но не без опаски. В его памяти еще были свежи воспоминания о вымученных сессиях с «Пикником» и «Мануфактурой» — группами, у которых все их концертное обаяние исчезало еще у входа в студию. Первые сессионные опыты с музыкантами «Алисы» подтвердили самые худшие опасения Тропилло.

«Когда мы стали записывать “Энергию”, на пленке начал получаться тухляк, — вспоминает он. — Совершенно тухлая болванка, совершенно вялый саунд. Энергией там не пахло и в помине. И тогда я сказал Кинчеву: “Давай попробуем разыгрывать сценки и наносить сверху инструментальных партий и вокала второй звуковой слой”».

Идея Тропилло заключалась в том, чтобы за счет реплик и мини-диалогов, «выдернутых» из произведений русско-советской литературной классики, перегрузить альбом интонационно. Насытить его настолько плотно, чтобы человеческое ухо данный объем бит-информации не могло воспринимать даже теоретически. Строго говоря, подобные приемы уже встречались в мировой практике — начиная с эпоса полинезийских племен и заканчивая произведениями Прокофьева. На «Энергии» подобная система подхода к «толщине» звука и построению драматургии получила название «тропиллизация».

Первой из композиций, на которой Тропилло развернулся не на шутку, была «Мое поколение». В этом молодежном гимне он выступил сразу в четырех ипостасях — композитора, музыканта, поэта и звукорежиссера.

Написанное незадолго до записи и сыгранное только на одном концерте, «Мое поколение» не имело четкой интродукции. Тропилло придумал к ней небольшую увертюру, которую неподражаемо сыграл на скрипке Александр Куссуль, а последние ноты вытянул на флейте сам Андрей Владимирович.

Затем Тропилло подредактировал кинчевскую строку «Около двух тысяч лет отдано нелепой игре». Он предложил заменить «две тысячи лет» на «две тысячи тринадцатых лун», придав этому фрагменту космогоничный характер.

Основное же изобретение заключалось в том, чтобы на протяжении всей композиции выставлять сильную долю в тех местах, где у Кинчева заканчивается дыхание. Технически это осуществлялось при помощи огромного количества склеек. «У человека физически не хватило бы воздуха так спеть, — рассказывает Тропилло. — Если эту песню попробовать продышать вместе с поющим, то можно понять, где идут эти врезки. Это высший пилотаж. Его механизм можно изучать долго и упорно, но так и не понять, как именно это сделано. Возможно, в нормальную голову это не лезет, но я представлял себе, что со слушателем разговаривает Господь Бог. А ему, как известно, воздух не нужен».

Позднее обнаружилось немереное количество противников подобных синтетических вмешательств в саунд альбома. Но Тропилло, судя по всему, четко представлял себе, что делает. Убедительным подтверждением этого служит студийный вариант песни «Экспериментатор», концертная версия которой сохранилась для потомков в кинофильме «Переступить черту». Оставим возможность для сравнения читателям, отметив в «Экспериментаторе» два очередных нововведения.

Во-первых, для усиления динамики в композицию были добавлены звуки, имитирующие рассекаемый прутьями воздух.

«Было проведено множество попыток получить подобный звук естественным путем, но взмахи прутьев перед микрофоном не давали нужного эффекта, — вспоминает Тропилло. — Тогда, как учил справочник «Би Би Си», мы применили звукоподражание. В итоге «поддельный» свист оказался ярче и достовернее натурального звука».

Второе новаторство носило оттенок обаятельной халявы.

«Мы писали альбом на широкую пленку — естественно, не новую, — вспоминает Кинчев. — На одном из каналов оставался фрагмент мелодии Евгения Доги, исполняемый женским голосом. И мы решили это место не стирать и включить его в ткань композиции».

Кроме того, при сведении «Экспериментатора» было решено оставить клавишные партии Паши Кондратенко — вместо мелодий, сыгранных Сергеем Курехиным на синтезаторе Korg. Курехинские клавиши звучат на композициях «Соковыжиматель» и «Доктор Буги», а в «Экспериментаторе» его аранжировочную версию Кинчев убрал, посчитав ее «слишком дерзкой».

По-своему показательна история записи композиции «Ко мне». Кинчев вспоминает, как в мае 1985 года он впервые встретился с Башлачевым. Сидя у Кинчева на кухне, они играли друг другу новые песни: Башлачев спел «Посошок», а Кинчев исполнил «Ко мне». Через несколько дней, заглянув в студию Тропилло, Кинчев спел эту композицию без аккомпанемента, простукивая ритм на коленках. Эффект превзошел все ожидания. Тропилло решил «лечь костьми», но создать из этой песни шедевр звукозаписи, какого еще не было в истории советского рока.

«Мы делали эту песню по ночам в течение полугода. Я считаю, что никакого аналога для нее не существует, — вспоминает Тропилло. — В ней склеек, наверное, штук сто. Каждый вздох, каждый выдох — там все вклеено маленькими кусочками, несмотря на многоканальную технику. На итоговом смикшированном варианте чего только нет: и смещения скорости, и нарушения ритмов... В течение нескольких месяцев я пытался повторить с Кинчевым в студии тот эффект, который остался от первого прослушивания. Спустя годы я слушаю эту песню и обалдеваю — как все сделано точно и вовремя. Я забил столб и не вижу рядом никого, кто был бы способен повторить подобное».

Продюсерский талант Тропилло проявлялся при записи «Энергии» даже в незначительных деталях. Однажды по собственной инициативе он пригласил в студию будущего музыканта «ДДТ» Михаила Чернова, который к тому времени работал преимущественно с джазовыми оркестрами, роком особенно не интересовался и весьма слабо представлял себе, какую музыку играет группа «Алиса». Но при всей своей «инородности» Чернов был блестящим импровизатором, и многоопытный Тропилло прекрасно понимал, что кашу маслом не испортишь. В итоге саксофонное соло на композиции «Волна» было дописано Черновым по просьбе Тропилло в самом конце сессии при полном неведении музыкантов «Алисы». Несложно представить удивление Кинчева, обнаружившего на конечном варианте альбома изумительное саксофонное соло, которого первоначально не было и в помине. Тем не менее «таможня дала добро», и спустя полтора года Чернов принял участие в записи следующего альбома «Алисы».

...Полугодовая сессия «Энергии» завершалась записью одноименной композиции, написанной Кинчевым еще в период первой женитьбы, когда ему действительно приходилось «болтаться между Ленинградом и Москвой». В этой песне Кинчев наигрывает на шестиструнной гитаре хрупкую акустическую тему и на контрасте заканчивает композицию чтением некрофильского стихотворения Бодлера «Падаль».

«У меня тогда был приступ желтухи, — вспоминает Кинчев. — Я пожелтел, осунулся, и когда в конце альбома читаю стихотворение про дохлую лошадь — это созвучно моему тогдашнему настроению».

В свою