— Вот дьявол…

— Дьявола там не было, — спокойно возразил полковник Уизерс, не посчитав нужным даже обозначить улыбку или шутливый тон, — Уверяю, я бы это заметил — мы с этим джентльменом знакомы, хоть и не накоротке.

Глупая шутка, совсем не в духе полковника Уизерса. Но Лэйд предпочёл проигнорировать её — сейчас его интересовали вещи посерьёзнее.

— А дальше?

— Во второй раз его должна была сожрать какая-то скатоподобная дрянь в Клифе. Весьма голодная и злая, судя по всему. Но он вновь вышел целым и невредимым. Ни одной прорехи на костюме. Удивительное везенье.

— И не говорите, — мрачно обронил Лэйд, — На его месте я бы начал покупать лотерейные билеты.

— Третий раз был прозаичнее — в Редруфе его чуть не снёс идущий полным ходом локомобиль, водитель которого вздумал побаловаться рыбьей чешуёй. Удар на скорости в сорок пять миль должен был оставить от нашего приятеля пятно на мостовой, однако даже не испачкал пиджака, проехал насквозь, как сквозь облачко. Так что если вы думаете, будто можете меня всерьёз удивить тем, что произошло в Олд-Доноване, вынужден вас огорчить. Я не удивлён.

Трижды, подумал Лэйд, зачем-то оттопырив три пальца и пристально глядя на них. Нет, четырежды. И это только доподлинно известные случаи. Уму непостижимо. Он раз за разом выносил помилование безвестному ученику гравёра вместо того, чтобы смять и раздавить, как заблудившегося ночного мотылька.

Это могло означать лишь одно.

— Остров оберегает его… — пробормотал Лэйд вполголоса, — Вот оно что. Укрывает его от гибели. Я слышал о таких случаях.

Полковник Уизерс медленно покачал головой. Несмотря на то, что он был легче Лэйда самое малое фунтов на восемьдесят[149] и ниже на голову, движение это казалось внушительным и грозным, точно это сам многотонный гранитный Горацио Нельсон величество покачал головой с вершины своей колонны[150].

— Я знаю, о чём вы говорите. О людях, которые невольно обрели покровительство Нового Бангора, хоть сами о нём не просили. Как правило, об этом любят болтать никчёмные шарлатаны и самозваные демонологи, воображающие себя опытными оккультистами. И, как правило, они ни черта не смыслят в этих делах, а их истории представляют собой полнейший вздор, рассчитанный на экзальтированных особ и доморощенных мистиков. Я тоже слышал подобные. О пулях, которые внезапно отскакивают от груди и о прочем в том же духе.

— Но ведь…

— Фавориты. Протеже. Любимчики Левиафана. Никто точно не знает, отчего они пользуются его расположением. Может, в его глазах они что-то сродни дорогим коллекционным игрушкам. А может, это что-то сентиментальное, хотя я в этом сомневаюсь — чудовища вроде Него редко бывают сентиментальны…

— Но…

Лэйд обнаружил, что не может перебить полковника Уизерса, хоть тот и не пытался повысить голоса. Это было то же самое, что пытаться перебить рокот прибоя или гул ветра в прибрежных скалах.

— На самом деле это действует не так. Можно тысячу раз обвинять Левиафана в шулерстве, однако надо признать — своих собственных правил он никогда не нарушает. Лезвие не превратится в гусиное перо, а пуля — в спелую сливу. Всё происходит… иначе. Безукоризненно смазанный револьвер вдруг даст шесть осечек подряд. Занесённый для удара нож вдруг выпадет из онемевшей руки, подсыпанный недоброжелателями яд окажется слабым или просроченным, а если такому человеку доведётся быть сброшенным с крыши, он обнаружит, что упал аккурат на выброшенный кем-то матрас.

— Он — мастер тонкой работы, — неохотно заметил Лэйд, — Его непросто поймать на фокусе.

— Вот именно. Он никогда не стал бы действовать так… — полковник Уизерс быстро нашёл нужное слово, — грубо. Наш с вами Уилл, мистер Лайвстоун, не просто потрясающий везунчик, а его чудесные спасения — не результат поразительного везения, что можно было списать на руку Левиафана. Напротив, они откровенно нарушают законы здешнего бытия. Его собственные законы. А это может говорить лишь об одном.

Полковник Уизерс выжидающе замолчал, предоставив Лэйду возможность закончить.

— Значит, он не фаворит Нового Бангора.

— Нет. Даже напротив. Судя по тому, какому количеству опасностей он подвергается на каждому шагу, я бы сказал, что Новый Бангор желает его убить. Но по какой-то причине не может.

Лэйд невольно сам взглянул вверх. Не для того, чтоб полюбоваться на облака — чтобы убедиться, что между ними не сверкнёт молния, мгновенно превратив полковника Уизерса в щепоть золы.

Не сверкнула.

— Уж не хотите ли вы сказать, что у Уилла есть более могущественный покровитель, чем Он сам? Осторожнее, полковник, я не знаю, какое взыскание полагается в вашем ведомстве за святотатство.

Полковник Уизерс легко кивнул, показывая, что шутка была оценена по достоинству.

— Обнаружив эти интересные свойства мистера Уильяма, я осмелился предложить ему собственную компанию с целью дальнейшего изучения Эдемского Сада. И уже вскоре сделал любопытное наблюдение, которое, признаться, сильно меня смутило.

Полковник замолчал и молчал достаточно долго, чтобы Лэйд ощутил глухое раздражение, царапающее нетерпеливой собачьей лапой изнутри.

— Да чтоб вас и ваши канцелярские штучки! Выкладывайте!

От его окрика птичья стая, испуганно загомонив, поднялась в воздух, и Лэйд ничуть не удивился тому, что половина из них превратилась в крохотных крылатых лошадок в миниатюрных изящных попонах.

— Оказалось, для мистера Уильяма, гравёра из Лондона, нематериальны не только угрожающие ему опасности. Нематериальны и мы все.

Лэйд непонимающе уставился на него.

— В каком смысле?

— Во всех, — полковник Уизерс медленно поднял руку в перчатке на уровень глаз и медленно пошевелил пальцами, — Эта рука прошла сквозь плечо мистера Уильяма так легко, будто он был соткан из тумана. Я не могу его коснуться, с какими бы умыслами я это ни делал. Не то он призрак для меня, не то я — для него. Тоже самое относится к моим подчинённым. Никто из нас не в силах пошевелить даже волоска на его голове.

Лэйд хрипло рассмеялся.

— Тень отца Гамлета! Банко[151]!

— Вы мне не верите? — вежливо осведомился полковник Уизерс, не выказывая, впрочем, обиды, — Однако, неудивительно.

— Он материален! — провозгласил Лэйд, — Можете взглянуть и на мою руку. Час назад она чуть было его не задушила!

Он даже вспомнил ощущения от острой кадыкастой шеи Уилла под пальцами. На редкость реалистичные ощущения. Шея, которую он сжимал, не была шеей призрака.

Во взгляде полковника он внезапно обнаружил то, чего никак не ожидал. Что-то похожее на сочувствие.

— Вы ещё не поняли? С другой стороны, согласен, случай-то непростой. Что уж там, первый на моей памяти.

Лэйд вновь ощутил раздражение. Снова какая-то игра. Точно он неповоротливый и глупый жук, которого полковник Уизерс, улыбаясь, уколами соломинки заставляет двигаться в нужном направлении, проходя примитивный, из бутылочных осколков, лабиринт.

— Что это значит? — требовательно спросил он, — К чему