Глава 32

Не воспринимай жизнь

слишком серьезно —

ты никогда не выберешься

из неё живым.

Элберт Грин Хаббард

Двое суток спустя, после событий случившихся в винном погребе монастыря, в небольшой уютной комнате, рядом с апартаментами настоятеля состоялся роскошный праздничный ужин. Его могло и не быть, опоздай тогда отец Джакомо на самую малость.

Народу за столом собралось, на удивление, немного. Сегодня присутствовали лишь те с кого и начиналась эта история. Не было только бедолаги Хуго и самой Агаты, исчезнувшей из подвала как нельзя вовремя.

За круглым дубовым столом чего только не было, начиная с жаркого из дикой кабанятины, жареной зайчатины, а также фазанов и голубей фаршированных каперсами и орехами. И это не считая салатов, выпечки и прочих атрибутов богатства и изобилия, типа белого хлеба и миндального молока, часто заменявшее аристократам обычное коровье.

С тех самых пор, как баронесса пропала, о ней не было ни слуху ни духу. А ведь, когда-то, без участия этой дамы не происходило ничего важного или заслуживающего внимания в самом монастыре и вообще в городе.

И хотя разыскивать эту даму, никто особо и не пытался, но около ее комнаты и тех местах, где она любила отдыхать, были поставлены усиленные караулы из монастырской стражи. Стерегли больше для перестраховки, но все были согласны с тем, что лишним это, все же, не будет.

Слишком хорошо знали леди Агату все присутствующие и слишком многое связывало её с монастырем. Поэтому, разговоров на эту тему старательно избегали, во всяком случае пока.

Должно было пройти время, чтобы переварить и усвоить последние события.

Воспоминания о той роли, которую она сыграла в захвате настоятеля, были еще слишком свежи и вовсю кровоточили.

Понятно было, что разговаривать по всем этим вопросам придётся по любому, оттягивай не оттягивай. Но глядя на кислою физиономию аббата, никто не решался поднимать эту щекотливую для него тему прямо сейчас, хотя отсрочка тут ничего не решала, а скорее наоборот.

Все терпеливо ждали, когда сам, Франсуа де Готье, коснется этого гнойника. Нарыв, надо было оперировать давным-давно. Слишком много вопросов замалчивалось все это время, щадя самолюбие гордого скандинава. И вот теперь, приходилось разгребать последствия былого бездействия и халатности.

Покойника Хуго, благополучно отпели и упокоили на монастырском кладбище, со всеми положенными по этому случаю церемониями. Поминки справили такие, каких простые конверсы не видели со времени основания обители.

Спустя двое суток, Дитмар и настоятель монастыря встретились, чтобы довести начатое дело до конца. Однако, помимо них, тут были ещё и неаполитанец Джакомо и двое тех самых конверсов, которые сопровождали на стену Дитмара. Хуго был третьим и самым старшим из этой троицы.

Рене, и Эмиль, ухо у которого уже почти зажило, были польщены тем, что о них не забыли, как это обычно бывает, а пригласили сюда оказав доверие и внимание. Больше, никто из обители, подобных милостей не удостоился, что говорило о крайней важности и секретности совещания.

— Говорите Дитмар, что там написали из Ватикана? — Настоятель монастыря подождал, когда Дитмар согласует с Римом случившееся и получит оттуда инструкции. Ситуация зашла в тупик и была близка к патовой.

Без Агаты, они не могли продвинуться дальше в поисках того, что интересовало их больше всего на свете. Надо было что-то срочно решать и делать. Но теперь, компромисса требовалось достичь с баронессой Мюррей. Потому что, только Агата знала где следует искать Эликсир бессмертия и Философский камень.

В данной ситуации, это бы могло обернуться для всех присутствующих весьма печально. Ватикан не будет искать правых и виноватых.

Операция «Эликсир» зашла в тупик и предсказать реакцию Его Святейшества на исчезновение Агаты, было совсем не трудно. К тому же, рядом находилась его тень, генерал Ордена Иезуитов — Черный Папа, как его называли в народе.

Последний, нравом был весьма крут и с этим, тоже, следовало считаться, если все хотели выйти живыми и здоровыми из этой передряги.

Кто-кто, а Дитмар и Настоятель знали, что выход им надо будет найти в любом случае. Поэтому, когда в двери громко