Шрифт:
Закладка:
В какой-то момент показалось, что она никогда не выберется из этого тумана. Потеряется в нём и растворится, смешается с серой холодной дымкой, будто та не висящая в воздухе водяная пыль, а разлившаяся едкая кислота, какой иногда проверяют, не фальшиво ли золото. Она чувствовала себя потерянной и отчего-то всё возвращалась и возвращалась мыслями к своим самым ранним воспоминаниям, после эликсира ставшими столь яркими, словно с тех пор прошло не больше пары дней. Воспоминаниям о приюте матушки Келты.
Все они в том приюте были испуганными и потерянными. По началу, хоть каждому ребенку и полагалась своя койка с набитым соломой матрацем и худым одеялом, они собирались вместе, по трое-четверо на одной кровати, жались друг к другу, то ли от холода, то ли от гудящей внутри пустоты. Словно были они маленькими тыковками, из которых рачительная хозяйка выскребла всю мякоть с семенами, оставив их полыми, хрупкими и до звона тонкими, готовыми разломиться от одного лёгкого щелчка. И сейчас словно та пустота вернулась к ней, пробралась под кожу, облепила тело ледяной паутиной, обвила ею сердце и стянула горло.
Уже на повороте к улице Аптекарей навстречу из тумана появился высокий, широкоплечий мужчина с завязанными в хвост волосами и в длинной тёмной мантии. Ужас сжал горло Мии так, что она не смогла бы выговорить ни слова, а живот словно сковало льдом, которым в самые холодные зимние ночи покрываются лужи на мостовой. Она только и смогла, что отшатнуться и вжалась спиной в стену какого-то дома, словно пытаясь слиться с ней. Мужчина прошёл мимо. Его длинные волосы оказались наполовину седыми, а вместо мантии за спиной колыхался плащ. Мия проводила взглядом его спину, пока она не растворилась в тумане, а потом лихорадочно засмеялась, прикрывая рот ладонью. Правда, те булькающие звуки, которые вырывались из горла, мало кто мог бы назвать смехом. Рука напомнила о себе ноющей болью, Мия зажмурилась, схватилась за предплечье и осела на землю, прямо в лужу натёкшей с крыши дождевой воды. Сердце колотилось как бешеное.
Неужели теперь она всегда будет бояться? Что он её выследит, найдет, поймает и… Перед глазами промелькнули омерзительные картины того, что обозлённый чародей может с ней сделать. Рука потянулась к груди и сжала висевший под платьем амулет, но и он не принёс успокоения. Чародей расправится с ней и без всякой магии, в том можно было не сомневаться.
Когда сердце чуть успокоилось и перестало грохотать в ушах, Мия кое-как поднялась, цепляясь за щербатые кирпичи стены, и нетвёрдой походкой направилась к дому. Лавка Лаккии уже была закрыта, но за мутными стёклами горел свет. Мия открыла дверь чёрного хода, на ощупь пересекла тёмную кухню, вошла в помещение лавки и обомлела.
Здесь было светло как днём. От разведённого камина тянуло теплом, горели все свечи, что только можно было найти в доме, а в воздухе пахло… выпечкой? И это у Лаки, которая к плите подходила лишь для того, чтобы варить свои вонючие зелья? Мия потянула носом, наслаждаясь ароматами ванили, корицы и апельсиновой цедры, чабреца и терпкого чая, и ещё цветочных духов. Прислушавшись, она различила едва уловимый шёпот, сделала ещё пару шагов и остановилась.
На диване рядом с окном сидела Лаккия, а рядом с ней — ещё какая-то женщина в кремовом платье с рисунком в мелкий цветочек. Они о чём-то говорили, склонившись друг к другу головами, и эта женщина иногда кивала, отчего её пшеничного цвета локоны чуть подрагивали. Лаки одной рукой обнимала женщину за плечи, а другой — сжимала её узкую ладонь. Рядом с ними примостился Уголёк, и его довольное мурлыканье было явственно слышно даже с такого расстояния. На столике перед диваном стоял изящный чайничек, из носика которого шёл пар, три чашки на расписных блюдцах, вазочка со сладостями и ещё пирог на деревянной подставке, по виду только вынутый из печи. Такая знакомая, привычная комната неуловимо изменилась. Мия не могла бы сказать, чем именно, но она чувствовала, что в воздухе что-то витало. Согревавшее, дарившее успокоение и безмятежность.
— Мими, что ты там мнёшься, иди сюда.
Мия вздрогнула, слова подруги вырвали её из какого-то оцепенения. Она подняла голову и встретилась взглядом с широко улыбавшейся Лаккией и с обернувшейся к ней женщиной.
Лицо её, пожалуй, можно было назвать красивым, но его несколько портил скошенный подбородок и крупный нос с широкими ноздрями. Но зато у неё были потрясающей красоты глаза — большие, зеленовато-серые, словно воды зимнего моря, с тёмной каймой по краю, очень светлые и лучистые, с пушистыми, слегка подкрашенными ресницами. Они завораживали. Казалось, там, в их морской глубине, плещется магия. Лаки представила их друг другу, но то было без надобности — Мия уже поняла, кто это женщина.
Глава XI. Старые раны и свежие шрамы. Часть IV
— Мэйтресс… — Мия поклонилась и не слишком элегантно присела, изображая что-то вроде реверанса.
Мэйтресс Саффантиэль поднялась с дивана и улыбнулась, отчего в комнате словно зажглось ещё множество свечей, — такой сияющей и тёплой оказалась её улыбка.
— Можно просто Саффи, и без титула, разумеется. Рада наконец познакомиться, — голос её был мягким, словно только что испечённый бисквит, и она протянула к Мие руки. — Лаки так много о тебе писала.
— Боюсь представить что именно…
— О, дорогуша, только хорошее, — рассмеявшись, ответила Лаккия.
Мия бросила взгляд на протянутые к ней ладони, словно в попытке понять, чего от неё ждёт эта Саффи, но потом также потянулась к ней. Саффи взяла её за руки, переплетя пальцы, и расцеловала Мию в обе щеки. От неё пахло цветочными духами и сахарной пудрой. Приятно пахло.
— Давай-ка к нам, — Лаки кивнула головой и указала на кресло напротив, Саффи, ещё раз мило улыбнувшись, вернулась на диванчик.
Мия хотела было сесть, но вовремя вспомнила, сколь печальное зрелище представляет из себя её платье, изгвазданное собачьими лапами и уличной грязью. Стоило пойти переодеться, но сил хватило лишь на то, чтобы стянуть его вместе с чепцом и бросить на стоявший рядом стул, оставшись в бриджах и тонкой рубашке. Лаккия указала на чайник, и Мия налила в третью, до того пустовавшую чашку чай насыщенного красновато-кирпичного цвета.
— Сегодня такая ужасная погода, не правда ли? — ласково проговорила Саффи. — Ты, наверно, замёрзла? Отрежь себе пирога, он ещё горячий. Ты ведь в порту работаешь?
— Да.
