какая-то странная энергия. Сего сделал выпад, и татуировка зазмеилась обратно – зеленая чешуйчатая рябь сорвалась с плеча, пышущая желтым пасть скользнула по локтю и взорвалась огненным малиновым шаром на костяшках пальцев.

– Да, к этому надо привыкнуть.

Сего повернулся и увидел Коленки, который почему-то не спустился на общую площадку вместе с остальной командой понаблюдать за боем.

Хотя синяки после схватки с Дозером еще не сошли с лица вентурийца, он казался совсем другим человеком. В тот день в его глаза вернулся блеск. В тот день, когда свет разогнал тьму. В тот день, когда Сего в последний раз слышал голос Фармера.

– Да. Я еще и сам не знаю, как это понимать и что с этим делать. – Сего нанес удар с разворота, и дракон у него на плече хлестнул хвостом.

– Что делать? – удивился Коленки. – Пользуйся! Ходи и всем показывай, особенно этим, чистым. Пусть обзавидуются!

Сего усмехнулся, хотя посмотреть, как отреагируют на столь необычную татуировку – если это вообще можно так назвать – чистосветы, было бы интересно. После того случая в зале он старался не привлекать к себе внимания, лишь по необходимости бывал на общей площадке, и даже еду ему в отсек приносил Абель.

– Как у тебя дела? – спросил Сего.

Коленки лишь недавно вернулся из медотсека, где им, по просьбе Сего, занималась Ксеналия.

– Хорошо, – сказал Коленки и попытался выполнить удар ногой с разворота, но упал и скривился от боли. – Ну, может, еще не совсем хорошо, но со мной все в порядке. – Он посмотрел Сего в глаза.

– Хорошо, что ты вернулся.

– Э-э… хм… Хочу сказать тебе кое-что, – промямлил Коленки, что бывало с ним каждый раз, когда он собирался поговорить серьезно. – Слышал, что вы все это ради меня делали. Столько месяцев планировали, как меня вернуть. А я закрылся в собственном мирке, ни с кем не разговаривал, плевал на вас и вообще вел себя как дерьмо.

– Не извиняйся. Я понимаю. Знаю, как оно бывает.

– Да, бывает, но сказать все равно надо. Ты прикрывал мне спину. Так вот, знай: я всегда прикрою твою. – Коленки протянул руку.

Они обменялись крепким гриварским рукопожатием.

– Парни! – В комнату вошел раскрасневшийся, словно после поединка, Дозер. – Надо быстренько спуститься на общую площадку.

– Что? Ввязался в драку, и теперь нужна наша помощь? – Коленки шутливо ткнул кулаком в плечо друга.

– Нет-нет… Рыцари… поединок… хребет… – Дозер так разволновался, что не мог отдышаться.

Сего и забыл, что сегодня состоялся один из важнейших боев десятилетия между Эзо и Киротом. Предметом спора был Ауралитовый хребет. Победителю доставалось тридцать процентов территории, больше, чем было распределено за последние сто лет.

На карту было поставлено слишком многое, и Эзо не мог рисковать. В таких условиях отстаивать интересы страны мог только один человек – Артемис Халберд.

– Ну? Так что там? – спросил Коленки, когда они выскочили из комнаты.

– Он… он проиграл!.. – выдохнул Дозер, сбегая по лестнице.

– Артемис проиграл? – недоверчиво спросил Сего.

Чемпион Эзо не проиграл ни одного боя с тех пор, как вышел из стен Лицея. Поражение Артемиса Халберда равносильно тому, как если бы Мюррей Пирсон внезапно перенял последние тренды моды даймё. Этого просто не может быть.

Дозер утвердительно мотнул головой. Друзья завернули за угол и вбежали на общую площадку.

Как и на предыдущий бой Артемиса Халберда, здесь собрались едва ли не все ученики и преподаватели. Столпившиеся перед большим лайтбордом зрители непривычно молчали.

Трансляция шла из Кирота, с огромного стадиона, публика на котором была, похоже, в равной степени ошеломлена. Кое-где люди победно вскинули руки, но большинство стояли в оцепенении, глядя на арену. Глаза «Обзора» проследовали за их взглядами к кругу, туда, где на стальной раме остывали, словно потушенные угольки, спектралы.

В круге было два гривара. Один стоял, другой неподвижно лежал на земле.

– Он не просто проиграл, – сказал Дозер, когда трое друзей присоединились к толпе. – Артемис Халберд мертв.

Сего увидел ее сразу – рыжая коса резко выделялась на фоне белой «второй кожи». Сол стояла в стороне от столпившихся у большого лайтборда зрителей, на краю одного из тренировочных кругов.

Он осторожно положил руку ей на плечо, и она моментально напряглась, но, повернувшись к нему, расслабилась. Что сказать? Сего не знал. Ее отец умер, и «Обзор» все еще показывает его безжизненное тело.

– Мне жаль, – прошептал Сего.

Он мог бы добавить, что знает, каково это, когда кто-то растит тебя, а потом внезапно исчезает, будто и не жил на свете. Он мог бы сказать, что знает, каково это – остаться в одиночестве, без семьи и дома, куда можно вернуться. Но сейчас никакие слова ей бы не помогли.

Сол посмотрела на него злыми глазами, в которых не было и намека на печаль. Такой взгляд был у нее три недели назад, когда она вышла в круг против Теган Мастертон, настроенная на бой, на победу, заблокировав все внешние раздражители, сосредоточившись на одной, самой важной в тот момент задаче.

– Все в порядке, – сказал Сего. – Это нормально… печалиться.

Хотя Сол пыталась дистанцироваться от своей фамилии, Сего помнил, как она рассказывала о детстве, об отце, позволявшем ей ползать по его могучим плечам. Когда лицеисты, видя ее в коридоре, шептали, что вот идет дочь Артемиса Халберда, Сол опускала глаза, но Сего знал: ей приятно, она гордится таким родством.

– Почему я должна печалиться? Я не видела его больше четырех лет.

Картинка на экране не менялась, как будто вещатели все еще ждали, что Артемис в конце концов поднимется.

– Он же твой отец, – сказал Сего.

Как будто она этого не знала. Глупо.

– Он чемпион Эзо. Орудие Правления и Цитадели. Они использовали его, чтобы получить то, что им нужно. Я даже не знала его толком. – Сол повернулась спиной к экрану.

«Орудие Правления и Цитадели». Эти слова вызвали шок, как удар в живот. Сего ни с кем не делился своим открытием, даже с Дозером и Коленками. Не мог себя заставить. Лицей все еще обсуждал случившееся тогда в круге, но правду знали только Мюррей и Командование.

– Нет, – твердо сказал Сего. Он должен был верить, иначе ему просто не за что было бы держаться. – Артемис Халберд сражался за Эзо. Но делал это потому, что сам выбрал такой Путь. Он сражался за то, что ему было дорого. Твой отец сражался за тебя.

Сол повернулась к нему спиной, и Сего заметил, что она дрожит. Да, она знала, что это правда. Хотя Артемис Халберд был знаменитостью и его имя скандировали на улицах столицы как боевой клич, а его лицо на плакатах затмевало для многих серое небо, для нее он был чем-то бóльшим. Он был ее отцом.

Поникнув и все еще дрожа, Сол опустилась на пол. Сего подошел и уже протянул руку к ее