психологические явления. Слово «псюхе» неоднократно встречается в сохранившихся фрагментах Демокрита и может обозначать не только «душу», но и «разум». Какая-то часть псюхе есть повсюду, иными словами, вся Вселенная одушевлена, но нет богов, нет Разума Анаксагора, нет провидения Сократа. Демокрит был настолько убежден в превосходстве духа над телом, превосходстве менее телесных групп атомов над более телесными, что он не обсуждал этот вопрос, но многократно подтверждал его. Таким образом, его «материализм» подчинялся самому настоящему идеализму. Более того, он представлял себе некоторые легчайшие группы атомов, которые называл eidola (от этого слова произошли наши «идолы», однако здесь оно означает «подобие», «видимость», «образ», «фантом»), разбросанными повсюду и способными влиять на нашу судьбу. Изобретательная уловка для того, чтобы объяснить сны, видения, предсказания и другие тайны! Явная негибкость его теории компенсировалась ее туманностью и оптимизмом. Ее можно назвать всеобъемлющей; с помощью этой теории можно было истолковать большинство фактов, от самых вещественных, телесных до самых нематериальных. С. Бейли в книге «Греческие атомисты и Эпикур» пишет: «Демокрит не был ни скептиком, ни рационалистом, ни феноменалистом, он не вписывается ни в одну современную категорию; он и не отрицал, и не подтверждал истинности всех ощущений и всех мыслей; он построил для себя „теорию познания“, тонкую и почти парадоксальную, но основанную напрямую на его атомистической концепции мира. Конечные сущности Вселенной, атомы и пустота, реальны и познаваемы разумом. Явления построены из конечных сущностей и сохраняют основные свойства размера и формы; как таковые они реальны и поддаются чувственному восприятию. Разум может с уверенностью сделать вывод из явлений, и потому, что явление как единство этих основных свойств реально, и потому, что ощущение – само восприятие реального явления – есть то же самое, что мысль. Но стоит пойти дальше этих основных свойств, дальше реальности явления, и вы приписываете объекту то, что на самом деле есть субъективный опыт ваших чувств, и мысль, основанная на этих „соглашениях“, никуда вас не заведет»[45].

Древнегреческим ученым (пифагорейцам и пр.), рассмотренным выше, противоречия относительно источника атомизма казались несущественными. Атомистические теории развивались в Индии философами школ ньяя и вайшешика. Неизвестно, когда они появились, но почти наверняка позже Христа. Допуская, что тем философам предшествовали более ранние размышления, гораздо более ранние (брахманизм, буддизм, джайнизм), знали ли греки о более ранних идеях? Могли ли эти идеи оказать на них влияние? Вполне возможно, и сам Демокрит мог слышать о них, пока находился в Персии или Индии(?). Подобные допущения недоказуемы и неуместны. Атомистическая гипотеза – теория, которую рано или поздно выдвинули бы умные люди, стремившиеся примирить единство и относительную стабильность природы с происходящими в ней непрекращающимися изменениями. Как можно было сочетать монизм с плюрализмом? Нет ничего удивительного в том, что атомистическая гипотеза пришла в голову индуистам – и независимо от них грекам. Как и индусы, греки были вполне способны найти решение самостоятельно.

Следует упомянуть одну, весьма неожиданную, традицию, связанную с восточным происхождением атомистической теории. Посидоний (I – 1 до н. э.) приписывает ее некоему финикийцу, Моху Сидонскому, а Филон Библосский – другому финикийцу, Санхуниатону из Бейрута, чьи труды он переводил на греческий язык; частично этот перевод сохранил Евсевий Кесарийский (IV – 1). Предполагается, что и Мох, и Санхуниатон жили до Троянской войны; о последнем особо говорится, что он жил во времена Семирамиды. Насколько можно судить из текста Евсевия, их учение было очень далеко от атомизма Левкиппа и Демокрита. Финикийцы, опытные переводчики и посредники, могли перевести какую-то индуистскую теорию. Возможно, они и придумали теорию, что было бы уникальным для них достижением.

Учитывая наши знания о греках и финикийцах, мы не удивлены, что атомизм придумали первые из них. Было бы удивительно, если бы его придумали вторые. Рассказы о финикийцах не убеждают. Пытливый ум Демокрита сталкивался с самыми разными восточными влияниями, пока он жил на Востоке; тем не менее изобретение атомистической теории приписали не ему, а его учителю Левкиппу.

Рассматривая греческую теорию атомизма, следует избегать двух крайностей. Во-первых, не стоит приравнивать древнегреческую теорию к современной, придуманной Дж. Дальтоном в начале XIX в., а во-вторых, не стоит полностью вычеркивать ее из истории науки в силу ее туманности. Конечно, есть огромная разница между атомизмом древних греков и атомизмом Дальтона, она подобна разнице между философской концепцией и научной гипотезой, требующей многочисленных экспериментальных подтверждений. С другой стороны, не приходится сомневаться в том, что теория Демокрита, возрожденная Эпикуром и изложенная в общедоступной форме Лукрецием, оставалась интеллектуальным стимулятором на протяжении многих веков. Иудейские и христианские схоласты загнали ее в подполье, однако она никогда не умирала. Рассказ о ее существовании – один из самых примечательных в истории науки.

Софисты. Протагор Абдерский. Горгий Леонтинский. Антифон Рамносский

Давайте снова вернемся в Афины и попытаемся представить себе тамошний интеллектуальный пейзаж с точки зрения высокообразованного человека, который жил во второй половине V в. до н. э. и пытался постичь окружающие его мир. Не говоря уже о политической обстановке, которая день ото дня ухудшалась, нашего интеллектуала наверняка крайне озадачивали противоположные учения, которые обсуждались в его кругах. Кому он склонен был больше верить – Гераклиту, Пармениду, Анаксагору, Эмпедоклу или атомистам? И не было ли проще и безопаснее посещать мистерии и народные собрания, исполнять свой гражданский долг и разделять бытовавшие в народе суеверия? Где искать истину? Вполне можно простить человека, очутившегося в таком запутанном положении, усугублявшемся экономической и политической нестабильностью, если его тянуло в религиозный фанатизм, скептицизм или любую другую крайность. Что толку? Существует ли истина? А если да, способен ли смертный ее достичь? Вот самый трудный вопрос. А если у человека растут сыновья, кому он может доверить их образование?

Потребность в учителях ощущалась остро, и к тому времени ее удовлетворял новый класс учителей (учителя того или иного вида были всегда, иначе не могла продолжаться ни одна цивилизация), которых называли софистами. По традиции, утвердившейся примерно в конце V в., «софистом» называли профессионального учителя грамматики, риторики, диалектики, красноречия. Он же учил молодых людей хорошим манерам, учил их быть мудрыми и счастливыми. Некоторые из таких софистов (скорее всего, большинство из них) были хорошими людьми, однако куда заметнее оказывались дельцы и ханжи (что неизбежно). Может показаться, что с течением времени количество плохих учителей росло, и постепенно слово «софист» приобрело негативное значение, которое оно сохраняет по сей день.

О мошенниках мы говорить не будем. Зато стоит познакомиться с тремя выдающимися софистами золотого века: Протагором, Горгием и Антифоном.