Внутри страны Российская империя также заплатила тяжелую цену за свою победу. Реформы застопорились. Вновь, как и в 1815 году, империя предоставила нерусским жителям приграничных районов Европы больше либеральных институтов, чем своему собственному народу. Умеренные элементы в образованном обществе были отторгнуты, и революционеры развязали кампанию террора, которая завершилась убийством царя Александра II. Его сын, Александр III, как и Абдулхамид, обратился к более изоляционистской идеологии, в его случае - к русскому национализму. До конца века эти тенденции в обеих империях усиливали напряженность между их центрами власти и пограничными территориями.

Понтийская степь

Понтийская степь простиралась от дельты Дуная до Каспийского моря, вдоль широкого пояса плодородных лугов, разбитых засушливыми участками вдоль северного побережья Черного моря. В течение столетий после опустошительных монгольских нашествий на Киевское княжество в XIII веке граница оставалась малонаселенной, предоставляя обширные пастбища для стад конных степных воинов и открытая для постоянных разорительных набегов кочевников. С востока пришли ногайцы, башкиры и калмыки; с юга, начиная с XIII века, - крымские татары. Пространственные и экологические препятствия стояли перед оседлыми державами, стремившимися установить контроль над нижним течением понтийской границы. Хотя четыре основные водные артерии соединяли Черное море с внутренними районами - Днестр, Днепр, Дон и Волга, - их верховья и дельты долгое время находились под контролем различных государственных структур с разными социально-экономическими системами. Реки разделяла открытая степь, где обычные армии были вынуждены переносить экстремальные погодные условия, отсутствие питьевой воды, частые засухи и болезни.

С XVI по XVIII век они несли страшные потери от враждебного окружения.99 Войны и эндемические набеги надолго задержали распространение сельского хозяйства и сохранили природную среду, позволив кочевым и полукочевым народам, таким как ногайцы и калмыки, выжить и иногда угрожать безопасности пограничных поселений. Переплетение польских, русских и османских интересов в понтийской степи было связано с борьбой на балтийском побережье и османо-габсбургским противостоянием на дунайской границе. К началу XVI века три крупные державы были готовы соперничать с кочевыми племенами за контроль над регионом. Для каждой из них существовали очевидные стратегические, а также экономические и культурные преимущества, которые необходимо было завоевать. Для знати Содружества этот регион открывал перспективы освоения высокопродуктивных сельскохозяйственных земель, установления прямых сухопутных торговых связей между Балтикой и Черным морем под их контролем и создания территориального буфера против набегов степных кочевников. Для московитских правителей экспансия на юг означала объединение под их контролем великой речной системы от Балтики до Черного моря и открытие плодородного Черноземья для колонизации. Господство в степи удовлетворяло потребности как внешней безопасности, так и внутренней стабильности, защищая от набегов кочевников на оседлые районы и сдерживая право крестьян-крепостников из центра, которые были юридически привязаны к своим помещикам по Кодексу законов.

Для османов черноморское побережье было важным звеном в их экономической и стратегической системе. Присоединение Крымского ха-ната в качестве вассального государства к их имперскому правлению в XII веке стало краеугольным камнем, скрепившим внешний периметр османской обороны против продвижения русских и поляков к берегам Черного моря. Контроль над ханством обеспечивал безопасный проход мусульманских паломников из Закаспийской области к святым местам ислама.

Ханство также было основным источником продовольствия, сырья и рабов. Ежегодные грабительские походы 30 000-40 000 татарских всадников в Содружество, Московию и на Северный Кавказ приносили десятки тысяч пленников, которые затем продавались в Каффе, крупнейшем невольничьем рынке Европы XVII века. Как вассалы татарские ханы, подобно румынским хосподарам, не всегда были надежными подданными. Более того, их полукочевой образ жизни провоцировал конфликты с северными соседями, которые часто вовлекали османов в ненужные войны. Но полякам, русским и татарам приходилось не только иметь дело друг с другом, но и управлять неспокойным казачьим населением.

Казаки

В конце XII века в русских летописях начинают говорить о новом социальном явлении в "диких краях", известном под турецким словом "казак", что означает "свободный воин" или "странник". Первоначально этот термин, возможно, впервые употребили крымские ханы в своих дипломатических протестах против найма перебежчиков из их армий, нанятых в качестве наемников москалями. Первоначально этот термин, возможно, был использован крымскими ханами в их дипломатических протестах против использования перебежчиков из их армий, которые нанимались в качестве наемников в Московию и Содружество. Впоследствии русские, польские и татарские правительства применяли этот термин к военным организациям кочующего населения в "диких полях". По мере укрепления власти московских князей граница становилась местом прибежища авантюристов, вольных разбойников, анчихритов и их последователей, шаек (ватаг) пастухов и охотников, недовольных служилых людей, беглых крестьян - самой многочисленной группы - и, позднее, в XVII веке, религиозных диссидентов.

Когда москвичи впервые обратили на них внимание, они описывали этих людей в самых разных нелестных выражениях, называя их "беглецами от государственных повинностей", или проще "мародерами" (шарпольниками), или иногда "ворами" (ворами), но чаще всего "бродягами" (гулящами).

Уже в 1502 году Иван III велел рязанскому князю наказать тех, кто "ослушался и пошел жить сам по себе вольными людьми (молодцами) на Дон". Безрезультатно. Они неудержимо двигались по великим рекам, устремлялись в плодородные, но опасные "дикие поля", а то и перебирались через "Скалу" в Сибирь. Для отдельного человека риск выжить был огромен. Лучше было искать убежища у одной из больших групп, которые обеспечивали себя оружием и создавали военные братства. К середине XII века московские летописи уже начали идентифицировать их как рязанских казаков. Но только в середине середины XVI века летописи определили основные центры их деятельности южнее, в большой днепровской излучине "за порогами" (Запорожье), а также по рекам Дон, Терек и Урал (Иаик).

Казаки были архетипичным пограничным народом евразийского пограничья. Более века они занимали промежуточное пространство между тремя соперничающими мультикультурными империями, которое они с трудом делили с другими пограничными народами, такими как кочевые ногайцы, калмыки и башкиры. В основе их внутренней организации лежали представления о грубом эгалитаризме и самоуправлении, но они не были антимонархическими. Скорее, они лелеяли идеал или иллюзию народного царя, который уничтожит власть "бояр" и даст свободу всем своим подданным. Наиболее успешные казачьи предводители крупных восстаний против центральной власти - Болотников, Разин и Пугачев - претендовали на роль истинного царя (самозванца) или его самозваного представителя.

Запорожские и донские казаки в подавляющем большинстве были русскими и русинами (украинцами), но принимали в свои ряды татар и других людей. Поначалу они презирали частную собственность на землю и жили