Старушка вскинулась:

— С ума сошел! Не пойду я никуда и вас не поведу! Место худое!

— Внучку твою искать надо? — попытался аргументировать Воронов. — А где она? Вот и начнем с заимки. Там ведь есть где переночевать…

— Не там ищешь! — отрезала Нателла.

У ворот Воронов всех остановил:

— Старлей! Ты — на стреме. Как только…

— Так сразу, — перебил Кашуба. — Ладно, я пошел. Но вы там…

— Понял я, понял… Не волнуйся, все будет чисто.

Оставшуюся компанию Воронов повел окружным путем, по дороге инструктировал Гридина и Скорнякова: вести себя очень аккуратно. Главная роль — Скорнякову! Вы, Михаил Иванович, точки знаете, вы нам их и указывайте! Если что-то увидите, сами не берите, потому что непременно наследите. Не обижайтесь. Дядя Паша, ты тоже работай головой, а не руками. Из тебя жулик тоже хреноватый. Все понятно?

Сперва осмотрели домик, куда покойный Овсянников повел Воронова и Ирму после званого обеда.

Скорняков действительно знал это место отлично и указал на потайные места, где могло что-то лежать и ждать своего часа. И лежало, и ждало, и было взято. Оказалось, что в рюкзачке, болтавшемся за спиной у Воронова, находятся матерчатые сумки, вроде тех, которыми когда-то пользовались челночники.

Память Скорнякова была настоящим кладезем, потому что, оказывается, некоторые вещи Овсянников укрывал не в домике и не в доме, а вовсе в сарайке или под навесом, в местах, куда непосвященный и не заглянет.

Потом двинулись в дом, но там точек было меньше.

— Знаете, мы ведь больше в его «кабинете» сидели или на воздухе, чем в доме, — виноватым голосом пояснял Скорняков.

Заверещал мобильник.

— Не волнуйся! Никто не видел, как мы вошли. И уйдем так, что никто не догадается. Уймись, Кашуба, — усмехнулся Воронов. — Не с лохами дело имеешь. Связь прежняя.

И, повернувшись, пояснил очевидное:

— Звонил Кашуба, идет движение.

Посмотрел на часы:

— Хм… Без восьми три. Точность — вежливость королей. И нам пора сматываться.

Сумка оказалась заполнена почти под завязку, потому тащил ее Воронов. Выходили, как и вошли, — через пролом в заборе заднего дворика. Едва вышли за забор, Воронов повернул не к дому Нателлы, а в противоположную сторону.

— Мы не туда, — попробовал протестовать Скорняков.

— Нормальные герои всегда идут в обход, — ответил Воронов словами из песенки пиратов «Айболита-66» и пояснил загадочно. — Главное в деле вора — не украсть, а не попасться.

Прошагав минут десять, вывел компанию на берег реки.

— Смотрите, красота какая! — громко сказал и повел рукой.

И сразу же продолжил совершенно о другом:

— Не теряйте меня, мне в кусты надо!

Вернулся минут через пять. Уже без сумки.

Гридин, оказавшись в совершенно незнакомом месте, оглядывался, а Скорняков включился в ситуацию, и, увидев Воронова, громко сказал:

— А что! Когда-то именно тут, может быть, и принял свое, так сказать, историческое решение славный казак Балясный!

— Прекрасный повод! — радостно подхватил Воронов.

И, оглянувшись, указал на полянку в тени деревьев, окаймляющих берег. Дойдя до полянки, стащил рюкзак, из которого извлек две бутылки водки, пакет с огурцами и помидорами, запеченную курицу.

— Это что? — удивленно спросил Скорняков.

— Это? Ну… Это — водка, это — закуска, а все это, — Воронов развел руками в разные стороны, будто демонстрируя окрестности, — это все пикник!

Скорняков все еще был в недоумении:

— Две бутылки водки… Многовато…

— Не исключено, — кивнул Воронов. — Поэтому одну мы сейчас в воду положим. Остывать. А вы пока с дядей Пашей накрывайте поляну. Там, в рюкзаке, и покрывало есть.

Скорняков едва отхлебнул, Воронов и Гридин приняли по стограммовому стакашку. Закусили в охотку.

Воронов начал без предисловий:

— Следствие в тупике, поэтому, видимо, и приехала эта… комиссия. Хотя, конечно, возможны варианты, как говорится…

— Какие? — тотчас перебил Скорняков. — Вы думаете, кого-то интересует то, что… взяли мы?

Воронов кивнул:

— Хотя, если точнее, то кого-то интересует все, что осталось у Овсянникова такого, что ведет к этому таинственному месту, и в этом смысле у меня к вам, Михаил Иванович, вопрос: что же там такого невероятного может скрывать эта заимка?

Скорняков неожиданно потянулся к стакану и теперь просто опрокинул его в себя. Поставил стакан на покрывало, поводил рукой над закуской, подумал. Достал сигареты — закурил.

— Я в эту историю никогда особенно не верил. Выслушивал рассказы Ивана, иногда вопросы задавал, но не вникал. И с той секунды, Алексей, когда вы с Ирмой пришли ко мне, вспоминаю все, что хоть какое-то отношение имеет к городищу этому чертову! Вспоминаю и простить себе не могу мое высокомерие!

Скорняков налил себе водки и