Воронов кинул в трубку «подожди» и с упреком посмотрел в сторону хозяйки.

Нателла только сейчас, кажется, сообразила, что беда миновала, и скрылась в избе, чтобы тотчас вернуться с бутылкой и стаканом.

Поставила все перед Скорняковым:

— Ты наливай, я на закуску принесу, — и убежала.

Воронов проговорил в трубку:

— Не надо врачей, тут люди наши. Сами поправимся.

Потом долго слушал, повернулся к полковнику:

— Кто отправлял?

— Генерал Фаридов, — вскочил полковник.

— Ты слышал? — спросил Воронов трубку, а полковнику махнул: сидеть.

Тем временем Нателла вернулась, неся на тарелках нарезанные помидоры, огурцы, зелень, запеченную курицу, наломанную на куски. Поставила все перед Скорняковым.

Полковник полушепотом попросил:

— Мамаша, мне бы стаканчик.

Нателла повернулась к Воронову, ожидая, пока он закончит разговор и сможет ответить, но Скорняков с упреком сказал:

— Ну, вы же видите, как человеку плохо. Принесите стакан.

Нателла ушла со словами «с ним вон как, а он вот так», но стаканов принесла штук пять.

В это время зазвонил телефон у полковника, но он налил полный стакан, вылил его в себя, откусил половину огурца и отошел подальше от стола:

— Слушаю, товарищ генерал!

Бодрости в его голосе как не бывало…

Извинения он приносил таким голосом, что Нателла на дорогу вынесла ему бутылку самогона и несколько огурцов.

Воронов окликнул:

— Полковник, у вас аптечка есть?

— Так точно! — вытянулся тот.

— Тогда подожди.

Повернулся к Скорнякову:

— Михаил Иванович! Все-таки эти ребята имеют навыки оказания первой помощи и ехать с ними вам спокойнее, да и нам тоже. А в Городе сразу в больницу!

— Не беспокойтесь, — подал голос полковник. — Доставим в поликлинику МВД, там отличный персонал, а главврачу я сейчас дам указания.

— Ну, смотрите… под вашу ответственность…

— Буду докладывать по всему пути следования, — ответил полковник.

Потом, поняв, что может идти, сказал:

— Я приношу вам свои искренние извинения, но вы меня должны понять: приказ есть приказ…

— Ладно, жизнь продолжается, — кивнул Воронов. — Осторожнее там с моим товарищем.

Когда оба внедорожника выехали за пределы Балясной, Кашуба подошел прощаться:

— Ну… внукам рассказывать буду, — широко улыбался он.

— Начальник-то твой где? — улыбнулся в ответ Воронов.

— Так, отбыл по срочным обстоятельствам, — не переставал улыбаться Кашуба. — А мне велел выполнять все ваши приказания!

— Все?

— Так точно!

— Ну, пошли есть, а то я сейчас упаду!

Спешить уже никуда не надо было. Сходили только за бутылкой, которая уже давно охладилась на берегу.

Кашубу уложили в пристройке, Гридин лег в доме, а Воронов собрался на тот самый чердак, где провел первую ночь. С Ирмой.

Вспомнив Ирму, подошел к Нателле:

— Ну что, видела, какие дела бывают?

Но Нателла поняла его слова совершенно иначе:

— Ну, так ты этого петуха так растрепал, что он, поди, спать сегодня не будет.

Воронову похвалы старухи были ни к чему.

— Ты о другом думай: что, если бы он Ирму так прихватил?

— Ирму-то за что? — В голосе бабки сразу послышались слезы.

— А меня, значит, было за что? — удивился Воронов.

— Дак, ты же мужик! — убила логикой Нателла.

— Ты о другом думай: если ее возьмут, а меня рядом не будет. Думаешь, этот — единственный? Да их тут, поди, человек десять, — продолжал пугать Воронов.

Ему было и неудобно, и, пожалуй, стыдно, но он не видел другого пути к «чертову городищу», с которого, собственно, все и началось…

— Ладно, — завершила разговор Нателла. — Спать пора. Все равно ночью ты никуда не пойдешь.

Утром завтракать сели все вместе, но Кашуба быстро перекусил и, сославшись на неотложные дела, быстро уехал, и завтрак продолжили без него и без спешки.

После завтрака, когда Нателла начала убирать со стола, Гридин попросил:

— Нателла Иосифовна, можно и мне увидеть тот медальон, который вы показывали Алексею?

— Да, почему нельзя-то, — ответила старушка.

Гридин аккуратно взял его в руки, начал рассматривать, но как только она ушла, сказал:

— Ты, Алексей, уже понял, что означает вчерашняя история?