чтобы посмотреть назад. В конце концов все-таки наклоняюсь вперед и смотрю в боковое зеркало на моей двери. Почти вплотную за нами, мерцая фарой на неровностях брусчатки, следует мотоциклист. На узкой улице места для обгона нет, и очень скоро он отстает. Свет фары исчезает в темноте.

Интересно, что водитель такси будет делать на такой скорости, если кто-нибудь вынырнет из переулка? Пока мы еще несемся по улочкам Гааги и сворачивать особенно некуда. По таким улицам…

Меня внезапно швыряет к двери. Прямо перед капотом «опеля» из проулка вылетает уже знакомый мотоциклист. В темноте сверкетбликами его черный шлем. Скользнув по брусчатке, мотоцикл исттеряст равновесие и его юзом несет на обочину. Там мотоцикл все-таки задевает бордюр, и седок вылетает на тротуар. Водитель такси резко тормозит, машину ведет бортом вперед, и она гулко бьется крылом о чугунную тумбу ограждения. Все, приехали.

Таксисте громкими проклятиями вылетает из машины. Непонятно зачем, но я делаю то же самое. Впрочем, все правильно — если стрельба все-таки начнется, лучше быть вне машины. И я, как заяц, прыгаю из двери.

В тот же момент лежащий на противоположном тротуаре мотоциклист, приподнявшись, вытягивает в нашу сторону руку. Втемноте пистолете длинным стволом почти не виден, он скорее угадывается. Однако я очень ясно понимаю, что происходит, и поэтому незамедлительно падаю на асфальт, больно ударившись локтем о бордюр. Водительтакси, наоборот, ничего не понимает, и потому, что-то рыча по-голландски, направляется к мотоциклисту.

— Стой, не ходи! Падай! Падай!

Я опаздываю со своим воплем. Свистящий хлопок бесшумного пистолета останавливает водителя на полдороге, он боком грузно валится на капот своей машины и сползает на мостовую.

Ну вот, теперь моя очередь. Вряд ли здесь, в Голландии, убийцы с бесшумными пистолетами охотятся на водителей такси. Мне остается только молиться, лежа за машиной, чтобы у мотоциклиста не выдержали нервы. Нужно обладать недюжинным хладнокровием, чтобы в подобной ситуации повторить попытку. Сдругой стороны, место здесьтихое, просто грех не довести дело до конца. Кроме того, он ведь, наверное, и аванс получил…

Прижавшись шекой к прохладному шершавому асфальту тротуара, вижу из-под дниша автомобиля суетливо переступающие ноги убийцы в массивных ботинках на рифленой подошве. Глухо крякнув из-под шлема, он поднимает мотоцикл. Слава тебе, господи, решил уезжать!

Красные стоп-сигналы мотоцикла исчезают в переулке. Одновременно метрах в пятидесяти позади нас гаснут фары какого-то автомобиля. Понятно. Привязчивые коллеги не решились бросить меня одного в незнакомом городе. Спасибо вам, ребята, вы приехали как раз вовремя, чтобы спугнуть убийцу. Если бы вы еще были на моей стороне…

Сидя на мостовой и опершись головой о радиатор машины, водитель давится кровью. От радиатора пахнет горькой городской пылью, горячим моторным маслом и металлом. Господи, не хватало еще, чтобы этот таксист помер у меня на руках. Из-за скоротечности происходящего методы первой помощи при проникающих огнестрельных ранениях вылетели из головы, и я могу только бестолково шарить руками по груди водителя, все больше перемазываясь в горячей и липкой крови.

Визг тормозов патрульной машины заставляет меня дернуться, и я, вскакивая, больно бьюсь рукой о бампер «опеля». Из машины выбирается темная в свете фар фигура и неторопливой уверенной походкой направляется к нам. Напарник полицейского остается за рулем.

Бросив на лежащего водителя короткий взгляд, молодой офицер наклоняется к таксисту, смотрит в лицо, щупает пульс на шее, негромко произносит несколько фраз в микрофон рации и спокойно сообщает:

— Ну что, «скорую помощь» я вызвал. Можете внятно объяснить, что именно здесь произошло?

— Какой-то идиот на мотоцикле в нас стрелял. Выскочил из переулка и поднял стрельбу. Обкурился, наверное, принял нас за кого-то другого.

Я снова открываю рот, чтобы спросить офицера о том, что будет дальше. Но он опережает меня:

— Сейчас здесь будет другая машина. Вас отвезут по нужному адресу. А мы здесь разберемся.

— Свидетель вам нужен?

Но полицейский только машет рукой и повторяет:

— Сами разберемся. Оставьте свои координаты, если будет нужно, мы вас вызовем.

Он переписывает данные из моего паспорта и молча возвращает документы. Через пять минут появляется «скорая помощь» и вслед нашей — другое такси. Мой водитель уже почти не хрипит, и санитары, после быстрого осмотра, сноровисто укладывают его на носилки и закатывают в машину. Я, в свою очередь, уже готов сесть в такси, когда в голову приходит неожиданная мысль. Отчетливо понимая, что этого не надо делать, тем не менее поворачиваюсь к полицейскому.

— Быстро же вы добрались на место происшествия, офицер. Позвольте полюбопытствовать: вас кто-нибудь вызывал?

Таким же ровным голосом тот отвечает:

— Нам звонили из одного из этих домов. Есть еще вопросы?

И тут второй раз за ночь я нарушаю правило не молоть языком попусту. Усталость и испытанное потрясение оказываются сильнее разболтанных нервов.

— Есть вопросы. Есть. Они что же, так и звонили вам, не зажигая света? А потом попрятались под кроватями? Ну что вы на меня-то смотрите? Лучше вокруг оглянитесь.

Полицейский неторопливо обводит взглядом темные фасады домов и спокойно соглашается:

— Так и звонили в темноте. Мало ли у кого какие причуды бывают, верно? Простите, вы будете меня и дальше допрашивать или все-таки уедете? У меня работа.

Ну его к черту, флегматика голландского. Все местные офицеры похожи друг на друга. Главное мне уже стало ясно — патруль вызвали те, кто следили за мной. А это могли быть либо те двое из поезда, имеющие связь, либо люди из местных спецслужб. У меня уже нет сил решить, какой вариант меня бы устроил больше.

* * *

Новый водитель, тощенький молодой араб, от любопытства ерзает за рулем. Ему отчаянно хочется знать, что произошло, но мой сумрачный вид не располагает к расспросам.

— Куда едем?

Действительно, куда? Складывается отчетливое впечатление, что в этой стране меня ждут везде. И я называю адрес Института международных исследований, в который я, собственно, и приехал. Может быть, со второй попытки удастся туда попасть еще до рассвета.

Очень скоро мы мягко подкатываем к освещенному входу в двухэтажное старое здание, окруженное деревьями. Странно, но вопреки заверениям, полученным в предварительной переписке, здесь меня не ждут. Все окна по фасаду погашены, только через стекла входной двери льется поток яркого света. На звонок от двери никто не отвечает.

В холле за столиком охранника тоже никого. В попытке разглядеть что-либо через окна, я двигаюсь по газону вдольфасада.

За спиной раздается осторожный хруст гравия. Шагнув в тень большого куста неразличимой в темноте породы, я вижу небольшую фигуру, которая крадется к входу. Если и этот