Несерьёзно воспринявший информацию о готовящемся покушении, Столыпин тем не менее приехал к боковому подъезду театра в автомобиле, а не конным экипажем, как намечалось ранее.

Это, пожалуй, была единственная мера предосторожности, предпринятая охраной.

В девять часов прибыл государь с дочерьми. Столыпин прошёл к своему креслу в первом ряду от левого прохода. Рядом с ним сел генерал-губернатор Трепов, справа — министр двора граф Фредерикс. Публика заняла свои места.

Государь вышел из аванложи. Взвился занавес, и раздались звуки гимна. Играл оркестр, пел хор и вся публика, патриотический подъём охватил всех, — так писал очевидец. Опера шла в новой постановке, специально приуроченной к торжеству.

Когда кончилось первое действие, Гирс встал возле своего кресла, во втором ряду, за креслом начальника края. В этот момент к Столыпину подошёл Курлов, и был слышен их разговор. Министр спросил, задержана ли террористка, и требовал скорейшей ликвидации этого дела. Курлов уверял, что всё находится под его надзором, и просил министра не волноваться.

— Я удивляюсь вашему спокойствию, — сделал замечание генералу Столыпин...

Когда гости заполнили театр, губернатор А.Ф. Гирс облегчённо вздохнул. Он полагал, что внутри ничего не случится, ибо здание было напичкано агентами и сотрудниками тайной полиции, не говоря уже о жандармах, стоявших на каждом шагу.

— За театр можно быть спокойным, — сказал он громко подчинённым, — билеты выданы людям надёжным...

Выдали билет и Богрову. Причём это сделала сама охранка. Позже долго выяснялось, как это могло произойти, если агентам секретной службы по инструкции запрещалось находиться возле царской особы, а билеты не были даже выданы многим официальным лицам. Кулябко утверждал, что билет Богров получил с разрешения Курлова. Курлов сей факт отрицал. Кулябко оправдывался тем, что, возможно, превратно истолковал приказ своего начальника. Но мы знаем, как он проинструктировал своего агента, обещая ему выдать билет:

— В случае опасности вы должны предупредить жандармов. Как подать знак, вы уже знаете.

— Постараюсь не подвести, — заверил Богров.

Билет № 406 на проход в театр он получил за час до начала спектакля. Вошёл в здание, а потом из него вышел. Обратно наружная охрана Богрова в театр не пустила, такова была инструкция: “Прекратить допуск всех лиц во время спектакля”. Кулябко, взяв агента под руку, сам провёл его в здание, не зная, что ведёт убийцу к месту преступления. Богров, как выяснилось, выходил, чтобы побывать на своей квартире и проверить, что делают его гости.

— Они дома, — доверительно сообщил он Кулябко, и тот, ведя Богрова в зал, успокоился — террористы в театр не попадут.

— Вот и ладненько, — в голосе Кулябко прозвучали весёлые нотки.

Из воспоминаний П.Г. Курлова:

“За сам театр я был относительно спокоен, так как билеты выдавались комиссией только известным людям, а в театре для тщательного контроля было назначено 12 офицеров и агентов дворцовой охраны и Киевского охранного отделения. Тем не менее я просил министра не занимать в этот вечер своего кресла в первом ряду, а сесть в генерал-губернаторскую ложу, от чего он категорически отказался”.

По словам Курлова, он немедленно предупредил Л.А. Кассо об опасности покушения через директора Департамента министерства просвещения Вестмана и просил того выезжать только на автомобиле, который ему будет прислан. Была усилена и охрана дома, где проживал глава правительства.

Состоялся разговор и со Столыпиным.

— По возвращении в Петербург я буду просить вас разрешить сделать несколько перемен в личном составе розыскных учреждений, — предложил Курлов.

— Это вам придётся делать уже без меня, — по словам Курлова, якобы отвечал ему Столыпин. — Не удивляйтесь, по здешней обстановке вы не можете не видеть, что моё положение пошатнулось, и после отпуска я едва ли вернусь в Петербург председателем Совета министров и министром внутренних дел.

Курлов отмечал, что, действительно, заметил такие признаки. На первый взгляд несущественные отношения дворцовой челяди к тому или иному сановнику становились своеобразным барометром. Как раболепно склонялась эта челядь перед премьер-министром при путешествиях в Полтаву и Ригу, как почтительно она относилась к Столыпину в начале его карьеры — и как пренебрежительно и даже враждебно вела она себя в Киеве! Для Столыпина не нашлось даже экипажа, и в первый день прибытия в город он ездил в наёмной коляске.

На 3 сентября была намечена поездка государя в Чернигов. Каково же было удивление Курлова, когда накануне, во время обеда во дворце, к нему подошёл Столыпин и спросил, каким путём он собирается ехать в Чернигов.

— Я приказал прицепить свой вагон к ночному поезду, чтобы утром быть в Чернигове и ещё раз проверить все меры по охране государя.

— Вот и прекрасно, — удовлетворился Столыпин. — Я еду с вами.

— Вы не на пароходе?

— Меня забыли пригласить, — коротко бросил премьер-министр. Курлов обратился к флаг-капитану, генерал-адъютанту Нилову и передал разговор со Столыпиным. Тот, приближённый ко двору, знал все тонкости дворцовой дипломатии и объяснил:

— На пароходе ограниченное число мест.

— Но, согласитесь, что удобнее обойтись без половины свиты, чем без председателя правительства.

— Хорошо, я доложу.

В Купеческом саду Нилов сообщил Курлову, что вопрос поездки в Чернигов улажен.

— Я знаю, чьи это проделки, — сказал Столыпин, когда Курлов передал ему всё это.

Но вернёмся в театр.

Из воспоминаний П.Г. Курлова:

“Я вернулся в партер к началу второго антракта и тотчас же после его окончания опять подошёл к П.А. Столыпину, чтобы передать ему свой разговор с Кулябко, а засим не отходить от него ни на шаг, как делал это всегда, когда министр присутствовал в каком-либо публичном месте. На этот раз П.А. Столыпин, сильно обеспокоенный неопределённостью поступавших сведений, несмотря на мои возражения, приказал мне ещё раз повидать Кулябко. Как потом оказалось, состоявший при министре капитан Есаулов во время антракта находился в фойе. Войдя в коридор, я начал говорить с Кулябко, который подтвердил, что отданное мною в первом антракте приказание о безотлучном пребывании Богрова в своей квартире исполнено. Между тем, как выяснилось впоследствии, Кулябко сказал приезжавшему в театр Богрову уехать домой перед самым началом второго антракта, не потрудившись, однако, так наблюсти за действительным исполнением Богровым этого распоряжения...”

Второй антракт. Высокие чины полиции и отдельного корпуса жандармов вышли посовещаться в фойе. Всё было спокойно.

А Богров уже находился в партере.

Возможно, он и колебался, хотел избежать теракта и до последнего момента был, видимо,