воды в котором больше нет.

На моё послание она не ответила. Наверное, очень смеялась. А может, всплакнула, вспомнив время, когда за нами и лет, и болячек числилось меньше. Впрочем, она не сентиментальна.

После разрыва с поэтессой у меня образовалось много свободного времени в сочетании с материальным достатком, что вредно влияет на состояние мыслей. Если ни за что бороться не надо, сразу, откуда ни возьмись, возникает вопрос о смысле жизни. И пошло, и поехало. Требовалось чем-то себя занять. Продолжать роман – это долгий путь, успокоительного хотелось уже сейчас. Скоренько написала рассказик в стиле наступивших 90-х и начала паломничество по редакциям литературных журналов. То ли неудачный опыт позабылся, то ли во мне ещё жила наивная вера в то, что перемены – всегда к лучшему.

Если раньше редакторы делали вид, что читали, теперь никто даже читать не хотел.

– Что вы, дорогуша, мы известным авторам отказываем, если только что-нибудь особенное. Объём не резиновый, тиражи падают, прибыли никакой, лишь бы удержаться наплаву.

В моём рассказе, действительно, ничего особенного не было, хотя, помню, мне он нравился, начиная с названия. Попробую перечесть.

Весёлый понедельник

Вообще-то я не очень смешлива. Если хороший анекдот или фильм – то да, смеюсь с удовольствием. Но чтобы без причины? Просто в тот день мне приснился замечательный сон. Сон сразу забылся, как это у снов принято, а настроение осталось, и очень кстати, поскольку я собиралась к своему бой-френду Валере, точнее, теперь уже жениху: на прошлой неделе мы наконец-то договорились официально расписаться. За те два года, что он морочил мне голову, я успела привыкнуть к его фанаберии, прижимистости, игорной зависимости и любви к юному телу, хотя он клялся, что любит меня целиком, с потрохами, то есть с характером и душою. Там тоже наверняка хватает дерьма, но как говорится, своё не пахнет, поэтому я считаю себя красивой, умной и доброй. Понимаю, что определения плохо сочетаются друг с другом, но я, правда, девушка клёвая, а уж в качестве жены Валеры – без дураков.

И чего к нему прилипла? Сначала влюбилась. Ну, дура, малолетка, что ещё прибавить? Первый поцелуй и первый мужчина. В школе я, конечно, тискалась с ребятами, но это не считается, хотя фильмы их всему научили, да и я не так уж невинна в мыслях, хотя на деле была чиста, как ангел. Однако устоять перед взрослым мужиком с деньгами, коттеджем и на крутом «джипе» не смогла. От него пахло французским одеколоном, цветы он дарил охапками и смотрел на меня, словно облизывал мороженое. Так я к нему и переехала вместе с аттестатом о завершении среднего образования.

Папа не возражал. У папы молодая жена и трое детей, моих сводных сестриц. Везёт же человеку на женщин, одна мама его не оценила и сбежала с каким-то якутом, оставив меня в залог. Странный вкус: неужели можно любить человека, который ест сырую рыбу? Бабушка про свою дочь говорила: «Лёгкая, как птаха: снесла яичко, встряхнула пёрышками и полетела». Яичко-это я. Большое спасибо. Папа преподнёс яичко бабушке, больше некому – шестерым в двухкомнатке стало тесновато.

В один прекрасный день, мама перестала писать, словно сгинула, во всяком случае, из нашей жизни точно. В розыск папа не подавал – ему-то зачем? Да и я отвыкла: когда мама ушла, мне щёлкнуло всего три годика. Недавно бабуля умерла, движимость и недвижимость отошли моей тёте с мужем, которые жили на Дальнем Востоке и до икоты обрадовались шальным московским деньгам. Юрист сказал, что если бы имелось свидетельство о смерти мамы, то я вместо неё вступила бы в бабушкино наследство на равных. Мама, скорее всего, жива, только позабыла выкупить залог. Ну, и ладно, пусть живёт. Пришлось вернуться к отцу. Не то, чтобы меня плохо встретили – кому нужен лишний рот и тело, лежащее ночью поперёк кухни на дороге к холодильнику, но я чувствовала себя чужой, возможно поэтому так быстро уступила Валере.

Его московская квартира – где-то в новостройке на улице со странным для города названием «13-й Огородный проезд» – оказалась просторной, заставленной дорогой техникой, но слабо обжитой и служила как бы временным пунктом передержки любовниц, пока в ней не поселилась я. Мачеха меня хорошо выдрессировала как бесплатную домработницу, поэтому я сходу начала готовить, стирать и пылесосить квартиру, а заодно и загородный дом, где предпочитал проводить время Валера, летом даже развела там цветник и маленький огородик, где росли петрушка и зелёный лучок. За городом мне нравилось, но ежедневно кататься оттуда в институт утомительно даже на машине, которую мне никто не предлагал, а тем более на электричке. Да и расписания наши не совпадали и, по-моему, дружок уже жалел, что за взятку устроил меня на платное отделение.

Если честно, выбор Валерой какого-то управленческого факультета, где сложно научиться чему-либо путному, оставлял меня равнодушной. Я бы предпочла обустроить семейное гнёздышко, завести детей. Завести – очень даже правильное слово, поскольку дети заводятся неожиданно, как тараканы. Вот и я быстренько забеременела. Валера, как услышал, заорал:

– Мне нужна баба, а не супоросая свинья!

– Почему баба? – спросила я, опустив «свинью». – В неполных-то девятнадцать?

– Потому, что дура. Не понимаешь, дети – это ответственность. К ответственности я не готов.

Это в тридцать два года? Может, он вообще никогда не созреет? Однако честность – неплохое качество, подумала я и сделала аборт в платной клинике, под наркозом. Ничего не почувствовала, кроме запоздалой изжоги предательства по отношению к человеку, которому не суждено родиться. Его один шанс на миллиард лопнул, как мыльный пузырь. Страшно думать, что так могли поступить со мной, и я никогда бы не увидела солнца, не целовалась, не болела ангиной и не боялась умереть. Но послевкусие быстро прошло – Валера повёз меня в круиз по Средиземному морю и ещё две недели мы провели на Мальте, где мне не понравилась – ветрено, дорого и чопорно. Заказчик убийства денег не жалел, подарил кольцо с россыпью мелких бриллиантов и браслет из розовых кораллов, вправленных в золотые звёздочки, не думаю, что очень ценный, но такой очаровательный, что я его почти не снимаю. Когда Валера меня сильно допекает, смотрю на кораллы, и сердце наполняется желанием прощать. Жизнь не бывает гладкой, как дорога для авторалли, это я успела понять, но в главном она