— Чего ты скалишься, шлюхин выкидыш? — Шед ткнул стволом ему в клеймо. — Забыл своё место? Перед тобой свободный гражданин, шваль, ты мне должен сапоги вылизывать, а не пастью щёлкать.

— Пусть тебе их красножопые вылизывают, — скорпион бросил короткий взгляд на Итана. — У них это лучше получается.

— Я ж тебя, сучёныш!..

— Отставить! — осадил гвардейца Шед. — Смотри сюда, уродец, у тебя два варианта: сдохнуть сейчас или заработать себе помилование. Покажешь нам дорогу в Исайлум и сохранишь свою жалкую шкуру. По-моему, звучит шикарно, как считаешь?

Морщась от боли, скорпион оглянулся на своих дружков:

— Вы ему отсосать уже предлагали?

Ординарий рядом гаденько осклабился:

— Предлагали, но больно они разборчивые. Видать, привыкли к господским.

Ещё один шутник! С первого раза, похоже, эти тупицы не понимают. Шед выстрелил не глядя — почти в упор промазать сложно. Мозги ординария брызнули на соседа, скорпион выругался, попытался подняться с колен, но дуло тут же упёрлось ему в переносицу:

— Последний шанс, тварь. Считаю до трёх. Один…

— Я отведу вас! — выкрикнул оставшийся ординарий. — Я хорошо знаю дорогу. Прости, Спайк, дохнуть как-то неохота.

— Ну ты и падаль! — процедил сквозь зубы скорпион. — Не жди Госпожу…

Выстрел мгновенно заткнул выродка, размазав очередную порцию мозгов по траве. Так даже лучше — с ординарием меньше возни. Шед брезгливо оттолкнул от себя трепыхающееся в агонии тело и чуть склонился над живым пленником, заглядывая в рожу, перепачканную братней кровью с серыми ошмётками. От былой гордости, с которой выродок огрызался на львов вместе со своими дружками, не осталось и следа, жить хочется всем, даже этим недоноскам. Казалось бы, в чём смысл цепляться за убогое существование, прогибаясь под каждого, кто не носит клеймо? Но смысл, видимо, был, пускай и непостижимый уму нормального человека, уважающего себя и свою свободу. Родись Шед одним из них, вздёрнулся бы на ближайшем суку сразу, как только научился ходить. Впрочем, этих тварей людьми и не назовёшь, мерзкое подобие, извращённое скверной, у них кроме звериных инстинктов ничего и быть не может. Грёбаные подражатели, злокачественная опухоль на теле Прибрежья.

— Молодец, умные всегда живут дольше. Но учти, с чувством юмора у меня туговато. Это на случай, если у тебя засвербит выбросить какую-нибудь шуточку. Ты меня понял, выродок?

Ординарий покорно склонил голову:

— Да, господин.

— Ну тогда показывай, где там ваш Исайлум.

Глава 27

Шум в лагере не стихал ни на минуту. Одни носились туда-сюда, галдя без умолку, другие тащили охапки хвороста, третьи помогали сервусам с готовкой, а некоторые и вовсе валялись в траве, храпя под убойной дозой синего дыма. Нудный с Шестьдесят Седьмым взяли на себя утренние выпасы, чтобы желторотики не отвыкали от дисциплины. Керс с Тушей неплохо справлялись, поддерживая какой-никакой порядок, но часть забот Альтере приходилось брать на себя: где разнять дерущихся, где выслушать жалобы от возмущённых сервусов, если мальки совсем от рук отбивались, а где просто раздать подзатыльники для профилактики.

— И сколько ещё нам здесь торчать без дела? — Шестьдесят Седьмой прикончил остатки синего дыма и швырнул флягу в проходящего мимо желторотика. Тот ловко увернулся и исподлобья уставился на обнаглевшего старшака. — Слышь, шкет, притарабань-ка ещё дыму!

— Ага, уже бегу… Говнюк! — шкет явно ничего тарабанить не собирался.

Альтера издевательски хмыкнула, смотря, как неразборчиво ворчащий соратник со второй попытки подобрал флягу и, пошатываясь, поплёлся на поиски новой порции пойла.

— Вот прям с языка снял, — пробурчал Двести Пятьдесят Третий. — Мы здесь хрен знает сколько уже торчим. Задолбало!

— А ты хотел каждый день терсентумы жечь?

— Ты же сама говорила, что не собираешься тратить время впустую.

— Говорила, но антидота у нас почти не осталось, а без синего дыма желторотики всю степь заблюют. Так хоть на ногах худо-бедно держатся. Не-е, сражаться в таком состоянии им нельзя, нужно подождать.

— Но мы-то могли бы хоть чем-нибудь заняться.

— Потерпи немного, брат, есть одна мыслишка, — Альтера заговорчески подмигнула. — Эй, Шестьдесят Седьмой, может хватит синячить?

Громко икнув в ответ, тот развалился в траве:

— Послали меня… в глубокую месмеритову нору. Сказали, дыма мало, обойдёшься. Слышь, подруга, может ты подсобишь, а?

— С чего бы вдруг?

— Сучка ты, Пятьдесят Девятая!

— Ты чё мелишь, баран! — не поднимаясь, Двести Пятьдесят Третий пнул друга по пятой точке.

— А хрен с тобой, — сдалась Альтера, устав за эти дни слушать нытьё Шестьдесят Седьмого. Пусть уж лучше пьяным пузыри пускает. — Эй, Глим, дым есть?

Девчонка, болтавшая о чём-то с Цыплёнком неподалёку, повернула голову:

— Ну есть, а что?

— Поделись с нуждающимися, а я тебе потом пыльцу отсыплю.

Помявшись недолго, та подошла к Шестьдесят Седьмому и протянула ему флягу. На запястье девчонки радужно сверкнуло, смутно напомнив о чём-то давно позабытом. Альтера невольно присмотрелась, привлечённая блеском:

— Скажи-ка, подруга, что это там у тебя на руке?

— Это? — Глим задрала рукав, выставив на обозрение браслет со стеклянными бусинами. — Так, ерунда, на память оставила.

«Это моё! Забери его, сейчас же!»

Альтера едва не подскочила от неожиданности. Давно же Твин не давала о себе знать. Настолько давно, что казалось, будто она навсегда исчезла.

«Какого хрена, подруга! Как ты это делаешь?»

«Он мой! Слай подарил его мне! Отбери его, Альтера, верни браслет!» — Твин продолжала истерить, и от её крика голова пошла кругом.

«Да сейчас, заткнись уже!»

Внутри разлился привычный жар. Глим застыла в вязкой тишине, застыли и горланящие у костра скорпионы, и падающие из фляги Шестьдесят Седьмого остатки синего дыма, зависнув в воздухе круглыми каплями. Струна натянулась до угрожающего звона и покорно замерла, подчинившись воле Альтеры. Неторопливо приблизившись к девчонке, она аккуратно сняла с неё браслет и нацепила себе на руку. А ведь верно, знакомая вещица, тот самый «Ловец радуги», подаренный Семидесятым ещё в Опертаме и потерявшийся в Пустошах. Интересно, как он попал к Глим?

«Ну вот, теперь ты довольна?»

Ответа не последовало. Снова пустота, будто и не было никакого голоса. Неплохо бы выяснить, как Твин удаётся скрывать своё присутствие.

Застывший мир снова ожил, загалдел в разнобой десятками голосов, захрустел каменной крошкой и жёсткими стеблями травы, затрещал хворостом в кострах. Альтера рассматривала чудом вернувшуюся к своей хозяйке безделушку, вспоминая тот самый день. Слай с хитрой улыбочкой поманил Твин за собой в укромное место и, выудив что-то из кармана, потребовал «самый сладкий поцелуй», а после, всё так же улыбаясь, одел на её руку браслет. Как же Твин радовалась подарку…

— Какого смерга! А ну-ка верни назад! — Глим схватила Альтеру за локоть и грубо