Женские роли в пьесах играли мужчины; женщины-актрисы, как правило, принимали участие лишь в мимах. Для римского гражданина играть на сцене за деньги было не только позорно, но и чревато потерей гражданских прав, поэтому в актеры в основном шли рабы и чужеземцы. Со временем, благодаря своему таланту и щедрости поклонников, некоторые актеры-рабы могли выкупиться на свободу и стать вольноотпущенниками.

Римские актеры первоначально выступали на временных деревянных подмостках или во временных же деревянных театрах, которые разбирали по окончании представлений. Театральные представления проводились ежегодно и приурочивались, как правило, к определенным религиозным празднествам в период с апреля по ноябрь. Это были, прежде всего, Мегалезии — игры в честь Великой матери богов Кибелы (апрель), Флоралии — игры в честь богини Флоры (апрель-май), Аполлинарии — игры в честь Аполлона (июль), Римские игры (сентябрь) и Плебейские игры (ноябрь). Кроме того, театральные представления часто устраивали по случаю празднования триумфа какого-либо полководца, победы политика на выборах, похорон знатного лица или освящения общественного здания, например, храма. Устроителями представлений могли быть как государственные магистраты, так и частные лица.

Римский сенат очень долгое время противился возведению в городе больших и тем более постоянных театральных зданий, считая, что сценическое искусство развращает нравы граждан. Ситуация изменилась только в середине I века до н. э. Первый большой деревянный театр в Риме был возведен по инициативе Марка Эмилия Скавра в 58 году до н. э., а уже в 55-м был торжественно освящен и открыт первый каменный театр, сооруженный по приказу Гнея Помпея Магна и вмещавший около сорока тысяч зрителей. Образцом для последнего стал театр греческого города Митилены на острове Лесбос[974]. В 13 году до н. э. был открыт великолепный каменный театр Бальба, построенный на средства Луция Корнелия Бальба, а в 11 году до н. э. окончательно завершен и освящен театр Марцелла, заложенный еще при Юлии Цезаре[975].

В отличие от греческого римский театр обычно располагался не на склоне холма, а на ровной поверхности. Места для зрителей занимали только половину «круга», при этом часть из них выделялась для всаднического сословия. Скена (здание для переодевания актеров и хранения реквизита, стоявшее позади орхестры) была отделана с большим искусством и роскошью, богато украшена колоннами и барельефами. Орхестра (круглая площадка для выступлений хора, находящаяся между скамьями зрителей и скеной) была полукруглой и меньше по размеру; часть ее занимали особые места для сенаторов. Хор, актеры, танцоры и музыканты все вместе выступали на проскении (специальной площадке перед скеной). Характерной особенностью римского театра был занавес, который поднимался из особой щели в полу в антрактах и по окончании представления. Нередко театр оснащался специальными машинами, например, имитирующими раскаты грома, удары молний и т. п. От палящего солнца или дождя зрителей защищал специальный тент или постоянная кровля.

Гораций был прекрасно знаком с пьесами практически всех известных римских драматургов. Например, в своих произведениях он указывает на определенные недостатки в сочинениях Гнея Невия (около 274–201) и Квинта Энния (239–169)[976], а также яростно критикует комедиографа Тита Макция Плавта (около 250–184):

…Заметь ты, насколько

Плавт представляет характер влюбленного юноши плохо,

Также и скряги-отца, и коварного сводника роли;

Как он Доссену подобных выводит обжор-паразитов,

Как он по сцене бежит, башмак завязать позабывши:

Ибо он жаждет деньгу лишь в сундук опустить, не заботясь

После того, устоит на ногах иль провалится пьеса[977].

Поэт признает, что предки «хвалили и ритмы и шутки» Плавта, но считает, что они делали это либо вследствие своей снисходительности, либо просто по глупости[978]. Единственная заслуга Плавта — это то, что он вводил в латинскую литературу новые слова из греческого языка[979].

О творчестве таких римских драматургов, как Цецилий Стаций (около 220 — около 168), Марк Пакувий (около 220–130), Луций Акций (170 — около 85), Луций Афраний (около 150 — около 100), Тит Квинций Атта (?—77) Гораций высказывается вполне нейтрально[980]. В одной из сатир поэт приводит забавный случай из жизни актера Фуфия, игравшего в трагедии Пакувия «Илиона». Накануне представления он напился вина и нетрезвым явился в театр. Изображая на сцене спящую Илиону, Фуфий заснул на самом деле, так как был пьян и плохо себя чувствовал. Когда же пред ним предстала тень убитого Деифила, малолетнего сына Илионы, просящего мать о погребении, он никак не отреагировал на его мольбы, так что зрителям даже пришлось хором кричать ему: «Матерь! Тебя я зову!»[981]

В послании к Августу Гораций отмечает, что римляне часто:

Спор заведут лишь о том, кто кого превосходит, получит

Славу «ученого» старца Пакувий, «высокого» — Акций;

Тога Афрания впору была, говорят, и Менандру,

Плавт по примеру спешит сицилийца всегда Эпихарма,

Важностью всех побеждает Цецилий, искусством — Теренций,

Учит их всех наизусть их, в тесном театре набившись,

Смотрит влиятельный Рим, их и чтит, причисляя к поэтам.

Чтит от времен Андроника до наших времен неизменно![982]

Судя по всему, из всех римских драматургов более всего Горацию нравился Публий Теренций Афр (около 185–159), который «всех побеждает искусством». Например, в своих стихотворениях поэт ссылается на его комедию «Самоистязатель», цитирует комедию «Евнух», а также несколько раз упоминает имя скупого старика Хремета — одного из главных персонажей трех пьес Теренция[983]. Известны были Горацию и выдающиеся римские артисты прошлого, например, комический актер Квинт Росций (около 130–62) и трагический актер Клодий Эзоп (? — после 55)[984].

Следует иметь в виду, что сам Гораций никогда не писал ни трагедий, ни комедий. Обращаясь в «Науке поэзии» к драме, поэт, видимо, считал необходимым способствовать возрождению серьезного драматического искусства на римской сцене, поскольку в его эпоху на ней царили в основном легкомысленные мимы и пантомимы, которые оказывали негативное воздействие на нравственность римлян[985].

Рассматривая в «Науке поэзии» драму, Гораций отмечает, что поэт, прежде всего, должен представить «все возрасты в облике верном», то есть наделить действующих лиц пьесы чертами, соответствующими каждому возрасту, будь то мальчик, юноша, взрослый человек или старик. При этом старика не должен играть актер-юнец, а взрослого человека — мальчишка (ст. 153–178). Затем он дает целый ряд важных наставлений о драме. Во-первых, зрителей более всего волнует не то, что они слышат, а то, что они видят; при этом ужасное и фантастическое показывать на сцене все же не рекомендуется (ст.