-А почему я вас должен слушаться, а тем более бояться?

«Ну зачем ты с ним заговорил! Посмотри, как его все боятся. Ведь явно не спроста. Вам с Анчуткой только бы себе неприятностей своей глупостью нажить.»

-Потому что я старше! Потому что иначе из тебя бездарь ленивый выйдет, если по глупости своей не сгинешь раньше, если не наказывать.

-А что, если не за что?

-Всегда есть за что! Все творят плохое! А дети в особенности. У них своего ума не хватает, вот и приходится их учить по-всякому. А боль лучший учитель! Страх лучший защитник!

И снова смех рвется наружу.

«А ну прекрати быстро! Ты что не видишь, он все больше бесится!»

-А знаете, вы правы, - улыбаясь сказал Горшок, - Во мне действительно есть то, за что можно наказать. Но я точно знаю, что если меня бить, то лучше не станет. Если пугать, то ничего не исправить.

-А вот выпусти меня, и проверим!

«Даже не думай! Слышишь? Не смей!»

Мальчик подошел и осмотрел камеру. Ага, сбоку есть ржавый рычаг, скорее всего если за него потянуть, то можно освободить пленника. А собственно, а почему бы и нет? Идти дальше некуда. Прежде он ничего не встретил, кроме каменных стен. Значит говоря об оружие, Мастер имел ввиду именно этих узников. И если бы он не хотел, чтобы Горшок кого-то из них освободил, то сразу бы сказал. Точнее приказал бы.

-Не надо! - заверещал мелок, - Лучше меня освободи. Он тебя захлестает до смерти. А я как тебе могу навредить? Посмотри на меня, один раз пнёшь, и в пыль обращусь. А он и задушить может, и другие мерзости с тобой сделать!

-Не простой выбор, да? - подал голос фонарик, - Хочешь освещу тебе их получше?

-А ты не будешь просить тебя освободить? - поинтересовался Горшок.

-А зачем? Чтобы тебе навредить? Так я могу это и сейчас сделать. Включусь на полную, и глазам твоим не сладко придется. Только вот что это изменит?

-Хитрит, хитрит, эй, - мелок был у самой решетки, и, кажется, даже стал менее страшным, - Он так специально говорит. Чтобы усыпить твое внимание, а потом сделать тебе больно, очень больно. Нам всем это нужно, страх и страдания. Мы из них состоим.

-Всем говоришь? - усмехнулся Горшок.

-Ну то есть почти всем, эй, - мелок слегка замялся, - Но бывают исключения, эй! Так вот это оно. Я ведь тоже боюсь. Посмотри, какой я маленький! Меня все обижают, такого беспомощного, такого слабого.

-Он правду говорит, не сейчас, а когда сказал про вас? - обратился мальчик к фонарику.

-Абсолютно.

-И ты постараешься мне навредить, если я тебя освобожу?

-Скорее всего, - не без сомнения в голосе произнес излучающий свет монстрик, - Это ведь в моей природе. Я таким родился.

-А ну заткнулись быстро! - рявкнул ремень, - Открывай, быстро! Пришло время тебя наказать!

«Остановись! Давай вернёмся обратно. Скорее всего Мастер имел ввиду что-то иное. Точно! Он так проверяет, глуп ты или нет. Давай вернемся к нему, и скажем, что ничего кроме странных монстров не нашли! И, стой, не надо!»

Горшок потянул рычаг вниз, решетка со скрипом стала приподниматься.

-Да! Да! Сколько времени я уже этого ждал! Наказать живого! Да еще и мальчика! Скверного, непослушного озорника, что не слушается взрослых! Как следует поучить его уму разуму!

Ремень выскочил наружу, и первым же делом попытался хлестнуть Горшка. Но буквально в волосе от его тела замер.

-Что? Ты должен бояться! Это же будет больно, очень больно! И ты сам говорил, что тебя есть за что наказать!

-Так я не серьёзно, шутя. Как бы не была занудна моя темная сторона, но это ведь я, - сказал мальчик.

-Ахахаха, - засмеялся внезапно фонарик.

Горшок направился в сторону его камеры.

-Стой, слышишь, стоять! - исходил злостью ремень, паря рядом с ним, извивался, а голос его становился все тише.

-Эй, ты чего? - мелок аж подпрыгивал от негодования, - Чего и его тоже освободить вознамерился? Да он тебе зенки вмиг выжжет. Остановись, глупец, лучше меня освободи!

-Никого не освобождай! Нельзя! Слышишь мерзкий мальчишка! Непослушная мелюзга! Стоять я сказал! Принять наказание! - Кажется ремень даже стал меньше в размерах.

Горшок вдруг повернулся в его сторону и произнес, протягивая к нему руки:

-Наверное, быть в темноте все время это довольно грустно.

-Грустно? Да я тебя! Да я, накажу! Прочь руки, не трожь! Слушайся! Принимай наказание как должное! Я твой господин! - верещал, тараторя ремень.

Мальчик взял и приподнял бляхи, высвобождая жуткого вида глаза.

-Вот так будет лучше.

Воцарилась тишина. Ремень замер в воздухе. А Горшок сделал еще пару шагов, и нажал на рычаг камеры фонарика. Решетка раскрылась.

-Ты же понимаешь, что сейчас тебе будет очень больно?

-Ты смеялся.

-Что?

-Ты смеялся. А значит в твоей природе не только страх и страдания. Может тебе и вовсе не надо их причинять, а как раз выбрать смех? Ты очень полезный ведь. Освещать тьму. Дарить свет. Не знаю, как это может пугать. А глаза я могу и прикрыть, вот смотри, теперь можешь все тут осветить своим светом. Так ярко, как умеешь.

-Нет, не смей ему такое говорить!! Быстро заткнись! - голос ремня стал вполне обычным.

-Ахахаха! - засмеялся фонарик, освещая детские ладошки, что закрыли глаза, - А давай, посвечу, так посвечу.

Яркий слепящий свет залил все вокруг. Он, кажется, даже приобрел плотность, стал ощутим кожей. Хлынул по коридору, заполняя собой пространство. Монстры внутри камер жутко заверещали. А свет все лился и лился, пока не добрался до деревянной лестницы, не ударил в люк, вышибая его, и дальше уже затопил дом Мастера.

Миледи вдруг замерла. А потом осмотрелась. Ее взгляд перестал быть пустым. Она вспомнила. Она снова стала живой. На глазах кукла становилась все более настоящей, пока не стала девочкой. Поварята на кухне недоумевающе смотрели некоторое время друг на друга, а потом радостно рассмеялись.

-Не порядок, - раздался голос Мастера, и тут же поднялась пыль, которая все наполнила, вытесняя свет прочь, и возвращая все как было. Его слуги снова обратились куклами. Сотни книг взлетели и проследовали в раскрытый люк, что за ними тут же захлопнулся.

-Доигрался, эй, - злобно сказал