Отрывок из романа Дональда Ли

«Смерть выходит на подмостки»

ГЛАВА 21. ПОСЛЕДНИЙ АКТ

В театре было очень темно. Свет дня быстро гас на улице, и небо заволокли зловещие тяжелые тучи. Всего через шесть часов год 1920-й подойдет к концу и начнется год 1921-й. Но суперинтендант Маккинон в голове своей уже праздновал Новый год. Его работа сделана. Он знает, кто совершил убийство, и вскоре уличит этого человека, приперев его к стене так же безжалостно, как ученый пришпиливает редкую бабочку.

Сержант Браун внимательно смотрел на подозреваемых, в тысячный раз задаваясь вопросом, кто же из них заколол в шею учителя истории Эвана Джонса той незабываемой ночью. Кто из них?

Подозреваемые сидели в полупустом театре и чувствовали себя неуютно. Каждый избегал встречаться с другими взглядом. Генри Бейкер, режиссер спектакля, поглаживал усы, как делал всегда, когда нервничал. Писатель Чарльз Хокинс курил, держа сигарету в коротких пальцах, вечно перепачканных чернилами. Просто ли совпадение, что Хокинс получил тяжкое ранение под Ипром, а вторая жертва, администратор театра Аластер Шорт, был загадочно отравлен мышьяком несколько дней спустя? Нет ли здесь связи? В прикроватной тумбочке Шорта обнаружили двести фунтов стерлингов, и было очень похоже, что игра, которую он вел, известна под названием «шантаж». Откуда иначе мог он раздобыть деньги? Жаль, что он умер и не может сказать ничего в свое оправдание.

Так кто же из них? Браун до сих пор подозревал Лайлу Блэри. Мысли его обратились к тому моменту, когда она накинулась на Шорта, выкрикивая обвинения, что это он погубил ее карьеру. «Ненавижу тебя!

— визжала она. — Хочу, чтобы ты умер!» А семьдесят минут спустя Шорт действительно умер, прямо как ей и хотелось. А как насчет Иэна Литгоу? Молодой, красивый и улыбчивый актер, слишком юный, чтобы участвовать в сражении под Ипром. Тут связь исключена, но у него карточные долги, а отчаянно нуждающиеся в деньгах люди совершают порой отчаянные поступки. Браун ждал, пока его босс соберется с мыслями.

И вот долгожданный момент настал. Когда Маккинон поднялся, густой влажный воздух вздрогнул от короткого громового раската. Новой год обещал начаться с жестокой бури. Все замерли, наблюдая, как суперинтендант поправляет монокль и готовится заговорить.

— В ночь на двадцатое декабря, — начал он, — здесь, в театре «Роксберри», во время представления спектакля «Аладдин» произошло убийство. Но совершено оно было по ошибке! Истинной мишенью был Аластер Шорт, но убийца обознался, потому что в последний момент мистер Шорт и мистер Джонс поменялись местами.

Маккинон помедлил, оглядывая каждого из подозреваемых по очереди, пока те впитывали его слова.

— Но кто убийца, сбежавший со сцены, чтобы вонзить нож в горло Джонса? — продолжил суперинтендант. — Есть два человека, свободные от подозрений. Чарльз Хокинс не мог пробежать через театр. У него только одна нога. Что до Найджела Смита, то он находился в это время на сцене, на глазах у всех присутствующих. Так что его тоже следует исключить. По крайней мере, так я полагал...

Не вызывало сомнений, что Алан украл у Ли идею. Он изменил время действия с двадцатых годов на конец сороковых, а место перенес из заштатного театра в частную подготовительную школу, списанную им с Чорли-Холла и переименованную в Фоули-Парк. Эллиот Твид представлял собой слабо замаскированный портрет его отца, Элиаса Конвея. И да, все учителя получили фамилии от названий английских рек. Имя детектива, инспектора Риджуэя, могло быть позаимствовано из «Смерти на Ниле» Агаты Кристи. Еще одна река. Но механизм преступления был тот же, что у Ли, как и мотив. Офицер подводит своих подчиненных на войне, и спустя десять лет единственный выживший объединяет усилия с сыном одного из погибших. Они меняются местами по ходу пьесы и совершают убийство на виду у всех зрителей. Суперинтендант Локк счел бы такое стечение обстоятельств неправдоподобным, но в мир литературного детектива оно вписывалось отлично.

Прочитав обе книги, я позвонила в «Арвон фаундейшн», фирму, которая, по моим догадкам, проводила курс, прослушанный Дональдом. Там подтвердили, что Дональд Ли действительно побывал в их усадьбе в Тотли-Бартон в Девоншире. Чудное местечко, кстати. Я сама там была. По моему мнению, шанс, что приглашенный наставник украдет работу одного из учеников, составляет примерно миллион к одному, но, сличая две книги, следовало предположить именно такой вариант. Мне было жаль Дональда. Честно говоря, писать он не умел. Предложения у него получались тяжеловесные, лишенные всякого ритма. Он использовал слишком много прилагательных, а диалоги у него выходили неубедительными. В этих двух замечаниях Алан был прав. И тем не менее Ли не заслуживал такого обращения. Мог ли он что-то предпринять? Он сказал, что написал Чарльзу, но ответа не получил. Это не удивляло. Издатели постоянно получают письма с идиотскими претензиями, и оно едва ли ушло дальше Джемаймы. Секретарша попросту отправила его в корзину. Полиция таким делом не стала заниматься. Для Алана не составляло труда заявить, что это Дональд позаимствовал у него идею, а не наоборот.

Что еще оставалось делать Ли? Ну, он мог найти адрес Алана в записях клуба «Плющ», поехать во Фрамлингем, столкнуть писателя с башни и украсть последние главы из нового романа. Я бы испытывала искушение поступить так на его месте.

Большую часть утра я потратила на чтение, а пообедать собиралась с Люси, нашим менеджером по авторским правам. Мне хотелось поговорить с ней про Джеймса Тейлора и «Приключения Аттикуса». Часы показывали половину первого, и я собиралась выкурить сигаретку на дворе рядом с главной дверью, когда вспомнила про письмо наверху кучи — то, где переврали мою фамилию. Я вскрыла конверт.

В нем лежала фотография. Никакой записки. Имени отправителя нет. Я перевернула конверт и глянула на штемпель. Отправлено из Ипсуича.

Снимок получился слегка размытым. Я предположила, что его сделали на мобильный телефон, потом увеличили и напечатали в одной из фотомастерских «Снеппи-Снепс», которые есть повсюду. Можно воспользоваться напрямую их машиной, так что при оплате наличными личность изготовившего фотографию останется анонимной.

На ней был изображен Джон Уайт, убивающий Алана Конвея.

Двое мужчин находились на крыше башни. Алан стоял спиной к краю, наклоняясь к нему. Одет он был как обычно, в просторный пиджак и черную рубашку — они были на трупе, когда его нашли. Руки Уайта лежали на плечах Алана. Один толчок, и все будет кончено.

Значит, вот как это было. Загадка раскрылась. Я позвонила Люси и отменила ланч. И стала думать.