В парадной все было по-старому, но Лита заметила, что убрали цветы с лестничной клетки. Она открыла дверь и инстинктивно стала ждать звуки радостного кошачьего мяу, но с болью вспомнила, что и Барсик номер два умер два года назад, когда она была в командировке в Болгарии. «Мне нужно хотя бы кошку завести, будет с кем поговорить». Лита прошла в гостиную, села за пианино и представила, как они с Максимом принимали гостей. Она хлопотала на кухне, а Максим и гости выпивали аперитивы в его кабинете. Но потом она вспомнила поминки и особенно сорок дней, когда никто из его друзей не пришел поддержать ее, и ее глаза наполнились слезами.

Лита взяла себя в руки, потому что уныние для нее было грехом. Она вспомнила об отце Алексее Злобине и решила пойти на вечернюю службу в храм Воскресения. Ее любимая икона Казанской божьей матери была на прежнем месте, и она стала истово молиться перед ней. Отец Алексей Злобин сразу ее узнал, а когда закончил служить, подошел к ней. Лита приложилась к алтарному кресту, который дал ей святой отец, перекрестилась и причастилась.

– Батюшка Алексей, можно мне с вами поговорить? – тихо спросила Лита.

– Мир тебе, дочь моя, – благословил ее отец Алексей.

Лита рассказала о своей недавней потере и о том, что неустанно молится за упокой новопреставленного брата Виталия.

– Мне очень тягостно на душе, я понимаю, что уныние – это грех. Но справиться сама не могу, прошу вас, помогите, святой отец.

Отец Алексей перекрестил ее и сказал:

– Тебе нужно пожить в монастыре, дочь моя. Именно среди монахинь ты обретешь покой. Ты сможешь пожить паломницей в Свято-Введенском Толгском женском монастыре, который расположен недалеко от Ярославля. Настоятельница монастыря игуменья Варвара будет тебя ждать, я напишу ей. Тебе нужно будет нести послушание, я попрошу игуменью, чтобы она разрешила тебе поварское послушание: я знаю, что ты хорошо готовишь. Это будет тебе по силам. И помни: уединения и молитва откроют перед тобой новый путь и дадут тебе силы.

Лита горячо поблагодарила святого отца, потому что уже само его наставление ободрило ее. Она твердо решила ехать в монастырь уже через два дня, потому что планировала уделить время уборке в квартире. Она твердо считала, что очищение жилища от пыли и грязи своими руками – это путь к равновесию и спокойствию.

В монастырь она решила ехать на Ярославской электричке, а от железнодорожного вокзала в Ярославле —на автобусе до Речного вокзала, а оттуда – на речном трамвайчике вверх по Волге. Впрочем, она сомневалась, ходят ли еще в сентябре речные трамвайчики, но решила попытать счастья. Ей повезло, потому что она успела на последний речной трамвайчик, который уходил в направлении монастыря в три часа дня.

Она сидела на носу старенького речного трамвайчика и любовалась осенними волжскими берегами. Роскошное золотое, красное и оранжевое одеяние деревьев отражалось в спокойной воде реки, а на прозрачном голубом небе виднелись стаи перелетных птиц, направлявшихся на юг. Лита вдруг вспомнила отца и их совместное путешествие от Ханты-Мансийска до Тобольска по великой реке Иртыш. И тут сильная боль резанула ее по сердцу, потому что и отца, и брата Виталия больше никогда не будет рядом. Она стала полной грудью вдыхать осенний прохладный воздух, чтобы как-то успокоиться, но тут на правом берегу появилась золотые головки монастырских храмов. Потом она увидела зеленые очертания знаменитой кедровой рощи и белоснежные монастырские стены. Речной трамвайчик причалил у небольшой деревянной пристани, которая выделялась на каменистом берегу Волги.

Лита сошла с трамвайчика одна и быстрым шагом пошла к монастырским воротам, потому что солнце уже садилось. У ворот ее встретила монахиня Анастасия, и Лита поняла, что ее ждали. Монахиня провела ее в трапезную, где накормила пшенной кашей с тыквой и напоила горячим травяным чаем.

– Ты будешь жить в моей келье, сестра. Ты, наверное, устала с дороги, давай я тебе немного покажу обитель, а потом иди отдыхать. Утренняя молитва начинается в половине шестого, а потом я отведу тебя к матушке игуменье Варваре на исповедь. После божественной литургии ты пойдешь на послушание. По просьбе отца Алексея мы подготовили тебе послушание в монастырской пекарне. Ты вместе со мной будешь выпекать просфоры.

– Большое спасибо тебе, сестра. Но я не знаю, как выпекать просфоры.

– Это не сложно, я тебя завтра научу.

Они прошли к келье вдоль фруктового яблочного сада, где на деревьях еще висели поздние северные яблоки. Сразу за садом был монастырский розарий, полный бутонов разноцветных роз. Возле кельи были разбиты цветущие клумба бархатцев и герани.

Анастасия провела ее в маленькую келью и сказала, что они будут жить здесь вместе. Обстановка кельи была скромной: стол, два стула и два жестких топчана. На стенах висели бумажные иконы, а в углу напротив двери – большая Иверская икона Пресвятой Богородицы с масляной лампадкой на цепях. Лита достала белую ночную рубашку и аккуратно сложила вещи в чемодан, который засунула под топчан. Она приоткрыла окно, и напоенный запахами бархатцев и герани осенний воздух наполнил комнату.

Вокруг была мертвая тишина, так что ей стало казаться, что она одна в этом огромном монастыре. Но тут послышался звук благовеста170, и Лита перекрестилась. Памятуя наставления Анастасии, она решила пораньше уснуть, но топчан был таким жестким, что она ворочалась и никак не могла найти на нем какое-то мягкое место. «Да, здесь суровые условия», – подумала Лита и стала считать овец. На сорок восьмой овце она уснула.

Анастасия разбудила ее в пять часов утра.

– Вставай, Секлетея, скоро утренняя служба. Иди умываться, туалет в конце коридора.

Лита надела домашние тапочки, накинула на рубашку халат и вышла в холодный коридор. Когда она умывалась под ледяной водой, в комнату вошла незнакомая монахиня и поприветствовала ее. Лита улыбнулась одними уголками губ и перекрестилась. Так как монахиня молчала, она не стала с ней заводить разговор и поспешила вернуться в келью. Там она облачилась в строгое темно-серое платье и покрыла голову кружевным серебристым платком из вологодского кружева.

Ровно в пять тридцать утра начался молебен перед Толгской иконой Божией матери, а в половине седьмого Лита пошла к игуменье Варваре на исповедь. Она заранее записала грехи, в которых хотела покаяться перед Богом. Она рассказала о трех своих главных грехах: