Шрифт:
Закладка:
– Ну и зачем ты, дурень, в болото сунулся? Навсегда здесь захотел остаться? Клянусь Перкунасом – теперь останешься! Один отрок у нас уже есть… второй не особо и нужен…
* * *Через пять верст пути князь со своими людьми и разбойниками вышли к болоту Маточкин Мох. Трясина начиналась сразу за лесом и тянулась неизвестно куда, исчезая в предвечернем тумане. По краю болотины густо росли желтоватые камыши, осока и рогоз. Где-то неподалеку гулко кричала выпь, носились над самой ряской какие-то стремительные черные птицы. Полчища жадно зудящих комаров атаковали путников, так что пришлось намазаться особой мазью, что нашлась у Рогнеды в переметной суме.
– Запасливая ты, – улыбнулся Довмонт, глядя, как юная атаманша ловко втирает мазь в шею и кисти рук.
Девушка покивала:
– А ты как думал? Здесь ведь кругом одни леса да болота. Комарья с мошкой – жуть! Говорят, в старину, в языческие еще времена, казнь такая была. Привязывали голого человека в лесу, оставляли комарам да мошке на съедение. Вот за ночь-то всю кровь из него и выпивали.
– Зря это все, – посматривая на своих спутников, неожиданно промолвил князь. – В это болото мы точно не сунемся.
Передав мазь Степану, разбойница подбоченилась:
– Почему ж нет? Коль уж начал делать – делай!
– Так ведь трясина непроходимая!
– Непроходимая? Ну, это кому как.
– Так ты знаешь путь! – потер руки надежа и опора Пскова. – Раньше-то что молчала, негодница? Ну, ладно, ладно, не дуйся. Знаешь – так пойдем. Там, за болотом – что?
– Сначала, по гати, небольшой островок – Комариный.
– Хорошее название, доброе.
– Там и отдохнем, а к ночи ближе на Черный остров выйдем. Он большой, длинный, – Рогнеда развела руки в стороны, словно хвасталась пойманной рыбой. – Если супостатов твоих там увидим – нагоним. Если нет – уйдем. Дальше я там тропинок да гатей не ведаю. Чужая земля.
– Так и сделаем, – согласно кивнул Довмонт.
На краю болота оставили лошадей и с ним двух парней из шайки – стеречь. Дальше зашагали по гати, вслед за Рогнедою. Тайная болотная тропа почти вся скрылась под ряскою, так, что совсем не было видно, куда ставить ноги. Однако юная атаманша шагала вполне уверенно и быстро, вовсе не пользуясь слегой. Видать, неплохо знала путь… или условные знаки. К примеру – вон тот большой серый камень, или вот ту кривую сосну… одинокую высохшую осину с алой ленточкой на верхушке. Над путниками тучами вились комары… правда, не кусали – мазь оказалась весьма действенной.
Гать постепенно поднималась, вот уже и показались, стали видны бревна. Настил вел прямо на островок, поросший чахлыми кустами и ельником. Верно, это и был Комариный.
– Всем – отдохнуть, оправиться, – выбравшись на берег, Довмонт улыбнулся. – Мальчики – налево, девочки – направо. Впрочем, у нас тут лишь одна девочка…
Разбойница отмахнулась, но послушно пошла направо, в заросли можжевельника, за которыми виднелась приземистая кривая сосна. Вернулась юная атаманша очень даже быстро, весьма озабоченная. Подошла, взяла князя за руку:
– Ты должен это видеть. Идем.
Бросив беседу, Довмонт послушно зашагал сзади. Рогнеда никогда слов на ветер не бросала. Если сказал – «должен», значит, нужно было идти.
– Вот, – протиснувшись сквозь можжевельник, разбойница указала на сосну…
К ее корявым ветвям был привязан голый по пояс отрок, и тучи зудящих комаров не оставляли никаких сомнений, зачем это было сделано.
– Казнь, – тихо промолвила девушка. – Похоже, он мертвый уже. Помоги снять.
Князь вытащил нож и, подойдя к сосне, перерезал связывающие мальчишку путы… Несчастный вдруг дернулся, застонал, бледное лицо его скривилось от боли…
– Мазь! – Рогнеда бросилась обратно.
Уложив отрока на траву, князь достал плетеную баклажку:
– Пей! Вот так… во-от… Не подавись только.
Отрок принялся жадно пить, быстро звучно глотая. Тут подоспела и разбойница, обмазала мазью грудь и спину мальчишки, улыбнулась…
– Волдыри спадут скоро, ага… Князь, я думаю, ему поспать надо. Хотя бы чуть-чуть…
– Не надо, – слабая улыбка тронула побелевшие губы. Светлые глаза распахнулись, насколько могли. – Я спать не хочу… А вот попить… и еще – поесть бы…
– Пей, отроче. – На этот раз мальчишка взял баклажку сам. Приложил к губам и блаженно зажмурился…
– Вкусный-то квасок! Благодарствую.
– Пей-пей… Сейчас еще и похлебкой попотчуем. Любишь, поди, гороховую-то, да с салом?
– Угу! Только у меня ложки нет. Потерял.
Услыхав про ложку, Довмонт невольно вздрогнул и повнимательней присмотрелся к спасенному. Тощий – одни ребра торчат. Узенькое бледное личико, синие большие глазенки… совсем как у святых на греческих иконах. Ресницы длинные, как у девицы, волосы грязные – копной… так что и ушей оттопыренных не видать.
Ложка… уши… Так это ж… Ну, сразу же догадаться можно было!
Князь вскинул брови:
– Тебя ведь Кольшей зовут?
– Угу. Кольшей. Я на Застенье, у Мордухи-вдовицы, живаху.
Парнишка даже не испугался – не было сил. Не дернулся, лишь моргнул глазами, скромно попросил похлебки.
– А то чую – пахнет уже, спасу нет!
– Кушай, кушай, – Довмонт ласково потрепал отрока по голове и прищурился. – А потом расскажешь мне все. Очень и очень подробно.
– Зачем – потом? Я и сейчас могу. Похлебки только еще налейте.
– Нальем, нальем, отроче. Кушай.
Спасенный рассказал всё. Что знал, конечно. Про то, как побежал в лес за хворостом – что его и спасло. Как увидел из-за деревьев чужих людей и немецкую барку. Как убили чужаки отроков – Еремеевых братцев и Овруча Микитку.
– Быстро так убили, ловконько. Ножиком – р-раз – и всё.
– Так злодеи, значит, с барки явились? – уточнил тиун.
Кольша дернул шеей:
– Не-а, не с барки. Барка-то и не подошла еще. Лиходеи из лесу вышли, к костру.
– А выглядели? Выглядели они как?
– Как обычно. Одного я больше запомнил – плечистый такой здоровяк.
– И узнать сможешь? – не поверив, переспросил Степан.
– Этого плечистого – смогу. Я его потом у нашей усадьбы видел. А вот второго… второго – может, и узнаю, а может, и нет. Не разглядел толком.
После всего прочего дошла очередь и до людокрадов.
– Не-а, никакие они не людокрады – язычники! – облизав ложку, отрок тряхнул падавшей на глаза челкой.
Довмонт резко насторожился – самые худшие его опасения, похоже, сбывались.
– Язычники? С чего ты взял?
– Так кусты ленточками украсили. И еще идол у них был – они его кровью мазали.
– Идол?
– Идол, идол. Плюгавый такой, мелкий.
Кольшу оставили на островке. Не одного – с тиуном Степаном Иванычем, получившим задание еще разок отрока разговорить и, вообще, побольше с ним болтать – может, еще что и выплывет. Ну, тиуна учить не надо было. С другой стороны, и сам-то парнишка был еще слишком слаб, чтобы куда-то идти, тем более – по болоту… да и дорогу на материк знала одна лишь Рогнеда.
Снова потянулась трясина, зачавкала под ногами путников зыбкая, едва видная,
