Затылок онемел, ноги чуть не подкосились, но я собрала все силы, чтобы дойти до каюты. Анекс ввела меня внутрь, закрыла двери и молча вышла. Когда я сделала два шага, то рухнула прямо на пол и снова сильно ударилась плечом. Новая боль стала фоном для панических мыслей…

«Возможно, через час они будут знать обо мне всё. Я не знаю, какими они владеют полномочиями и как глубоко могут заглядывать в базу данных. Они найдут несоответствие имени и фамильной печати, поймут, что я лгу, что чип подменен, и все будет кончено…»

Я закрыла глаза и прижалась щекой к прохладному полу. Отчаяние накрыло удушающей волной.

Теперь я отлично понимала, что полностью беззащитна. Правы были все люди, что открыто или тайно ненавидели законы и кодекс хомони. Они знали, что такое свобода и справедливость. Мне это было не дано. Я привыкла подчиняться определенным правилам и никогда им не противилась. Все в моей жизни было правильно, шло своим чередом: школа, колледж, будущее в браке или работа. Друзья, которые тоже на этих законах выросли. Они внушались нам с детства, но не были подкреплены жестокостью или намеренной демонстрацией того, что может быть при их несоблюдении. О наказаниях мы узнавали только в новостях… Мы были счастливы в этом мире. Я даже не задумывалась, что может быть как-то иначе, пока жестокая реальность не раскрыла глаза.

Сейчас разум бунтовал против насилия и насаждения законов, которые исходили от мужчин. Они – правители мира, но не мы – женщины. Мы даже не могли защититься от них. Что я могла сделать, чтобы защитить себя от Макрона? Он племянник члена высшего совета, высшее сословие, мужчина, хомони, в конце концов. Все преимущества на его стороне. А я не смогла бы подвергнуть унижению Лю Мин, назвав ее имя судьям, и привлечь Ладу, как свидетеля самого ужасного события в жизни, ставшее ночным кошмаром, опасаясь и за ее будущее…

Глаза запекло от слез. Я подняла голову и едва села на икры. Мрачные стены каюты давили. Бездонный космос и вечная ночь в иллюминаторе теперь внушали безысходность.

«Я одна, беспомощная песчинка во Вселенной, и не знаю, что ждет меня в ближайшие часы полета. Я не обладаю такой живостью ума, как Лада, у меня нет понимания, как обходить законы и правила хомони, рядом нет никого, чтобы спросить, поэтому даже не могу подумать о новом плане побега. Ведь даже не знаю, с чего начинать… И не знаю, смогу ли выжить там, где нет никого и ничего, к чему привыкла. Я всегда была «домашним сорванцом». Вот когда осознаешь, как необходимо владеть многими знаниями, которыми ранее пренебрегала. Они бы помогли во многом. Но теперь поздно о чем-то сожалеть. «Жизнь, как она есть», – говаривала Светлана…»

Проснулась я в кровати, укрытая одеялом, в пижаме, которую получила вчера. Какое время суток, не представляла. На широкой ступени у иллюминатора, подтянув колени к груди, сидела Анекс и смотрела в бездонную черноту. Задумчивая, грустная.

– Сколько я сплю?– севшим голосом спросила я.

– О-о, очнулась,– мгновенно изменилась в лице женщина, став прежней – уверенной и вызывающе-оптимистичной, и пересела на кровать.– Как плечо, бедро?

Я вынула руку из-под одеяла, заметив, что совсем не чувствую боли, и посмотрела на плечо. На нем уже была плотная повязка.

– Ничего не чувствую…

– Отличное я дала тебе обезболивающее,– улыбнулась Анекс.– Ничего, скоро пройдет. Печать, конечно, не сохранится, но шкурка будет, как новая. Я ужин принесла. Поешь?

Но я не смогла даже ответить и беззвучно заплакала от мрачных воспоминаний.

– Слушай, рыжая, не знаю, что у тебя случилось, но, пока ты будешь реветь, ничего не изменится.

– А когда вообще что-то изменится?!– со злостью вырвалось у меня.

Анекс замерла на секунду, я тоже – слишком бурная реакция. Она поддернула одеяло мне на плечо и отстранилась, скривившись, будто проявление заботы было не в её духе.

Эта непринужденная поддержка совершенно незнакомой женщины (хомони!) высушила слезы. Я подобрала ноги к груди и обняла колени. Мы обе несколько минут молчали, настороженно разглядывая друг друга.

– А почему вам разрешено служить на флоте?– спросила я, чтобы хоть как-то сменить настроение.

– Хомони разрешено многое. И хватит мне выкать,– шутливо недовольно округлила глаза Анекс.

– И сколько ты здесь?– с признательной улыбкой приняла я.

– Почти десять лет,– охотно ответила та.

– Сразу после колледжа?

– После военной академии.

– А-а… А как оказалось, что ты уже столько лет на флоте и не в браке?!– удивилась я, завидуя той, кем хотела стать сама, – независимой, сильной.

– Когда отец погиб, мать не осмелилась противиться воле брата. А брат хотел, чтобы я служила с ним плечом к плечу. Высший совет одобрил мое стремление. Потому что я показала самые высокие результаты при тестировании,– она гордо усмехнулась.– Они были выше Форба.

– Форб – это…

– Это мой брат – командор.

И я вспомнила, что она уже обращалась к командору этим именем, и удивленно заметила:

– Выше командора?! Ничего себе!

– Да, именно поэтому комиссия позволила мне уйти служить, а не вступить в брак и бесполезно проводить время, подтирая задницы никому не нужным сыновьям,– проговорила Анекс, а последние слова почти выплюнула.

Я обомлела. Такое странно слышать от чистокровной представительницы древнего народа. Они гордились своим родом. Сыновья значили для них больше, чем дочери, даже несмотря на то, что девочки рождались крайне редко.

– Почему ты так говоришь?

Анекс поднялась и снова села у иллюминатора, а вперив взгляд в космическую даль, проговорила:

– Ты знаешь, что из всех мужчин межпланетного альянса, именно чистокровные хомони славятся своей жестокостью в обращении с женщинами?

Это было больше утверждением, чем вопросом. Вместо ответа я сглотнула и опустила глаза.

– Поэтому я прекрасно понимаю, почему ты сбежала,– заключила она.

Вдруг так захотелось открыться ей, ответить благодарностью за то, что она откровенна и добра со мной. Но язык прилип к нёбу: боялась снова ошибиться и довериться чувствам. С хомони они меня обманывали.

– Мы хоть и чистокровные, но вырождаемся за счет сыновей, которые в каждом поколении становятся все агрессивнее и эгоистичнее,– продолжила Анекс.– В них умирает все нравственное, растет алчность, неуемное самомнение, а физическая сила превышает норму… Не знаю, что это был за вирус, который продолжает мутировать в нас… Поэтому я считаю, что хомони лучше разбавлять свою кровь с другими народами, но амбиции не дают им брать в жены женщин не своей расы, вот они и воюют за каждую чистокровную.– Анекс повернула голову в мою сторону и прищурилась.– Я очень удивилась, что Босгорды захотели взять в жены сыну женщину даже не из родственной расы и не смешанной с человеком, а чистокровного человека…