- боевое искусство Ши Янь все же оказалось сильнее семейных техник тайного оружия клана Тан. Клан Восьми Триграмм продержался дольше всех, но видя поражения своих старших, отступили и они. Избитый Сяо-Фанем Шан Чжунши убегал, неловко хромая, но старательно выполняя технику шагов. Шан Чжунжэнь берег бессильно повисшую правую руку, и, удерживая саблю левой, держался рядом с отцом. Тот, так и не сумевший преодолеть непробиваемую защиту Гу Юэсюаня, выглядел менее потрепано, чем братья Шан, но заметно было, что вздумай он продолжить бой, ничем хорошим для главы клана Восьми Триграмм это бы не кончилось. Старый воитель дышал хрипло и с присвистом, а его побледневшее лицо покрывали капельки пота. Шан Хэмин получил в бою с Гу Юэсюанем внутренние повреждения, и это, пожалуй, было серьезнее мелких травм его сыновей.

- Клан Пигуа требует справедливости, - раздался вдруг дрожащий, но непреклонный голос, смутно знакомый Сяо-Фаню. Он обернулся на звук, и увидел того самого широколицего и бледноглазого мужчину, что некогда напал на него на хребте Цзинъян. Этот младший клана Пигуа заметно опасался ответа на свои слова, но не отступал, что побудило Ван Фаня ощутить к нему толику уважения.

- Злодейство было свершено, Чжо Жэньцин, и был ли ты замешан в нем, или нет, не имеет большого значения. Один из твоих младших - убийца, и ты, как его учитель, несешь ответственность, - продолжил член клана Пигуа. Глава Удана тяжело вздохнул, устало глядя на настырного правдоискателя.

- Негодяй, отравивший главу Пигуа, лишь прикидывался даосом, - вмешался Сяо-Фань. - Он проник в Удан, назвавшись чужим именем - Ли Чжаоцин, - и удрал отсюда, едва отправив свое отравленное письмо. Можно ли считать учеником Удана этого лжеца и притворца? Может статься, что истинный Ли Чжаоцин сейчас лежит связанным и раздетым в каком-нибудь подвале, послужив маской для злодея.

- Чжо Жэньцин принял этого человека, и назвал его учеником, каким бы ни было его появление в Удане, - с меньшей уверенностью возразил мужчина из клана Пигуа. - Учитель всегда отвечает за ученика.

- То есть, если вор проникнет в твой дом, и, чтобы избегнуть стражи, завернется в халат твоей жены и спрячется на кухне, ты начнешь покупать ему кольца и серьги? - раздраженно ответил Ван Фань. - Не говори глупостей. Чжо Жэньцин не в ответе за злодеяние чужого ему человека.

- Благодарю тебя за слова поддержки, Сяо-Фань, но собрат из клана Пигуа все же прав кое в чем, - раздался утомленный голос главы Удана. - Как бы то ни было, моя секта поспособствовала злодейству, забравшему жизнь главы Пигуа. Удан нанес вашему клану вред, собрат, - обратился он к искателю справедливости, - и чтобы исправить мою ошибку, я буду передавать четверть прибыли Удана в клан Пигуа последующие десять лет.

- Это невозможно, Жэньцин! - воскликнул незнакомый Сяо-Фаню высокопоставленный даос. - Удан - не купеческое товарищество, сидящее на сундуках с золотом. Если ты начнешь отдавать четверть наших денег, то четверти наших младших будет нечего есть все эти годы!

- Значит, я научу их питаться солнечным светом! - повысил голос глава Удана. Было заметно, как его тяготит неприятная ситуация, в которой оказалась его секта, но от своего решения, пусть и болезненного для Удана, Чжо Жэньцин не отступал. - Довольно препирательств, Жэньцзюнь. Наши раненые младшие нуждаются в заботе, - он повернулся было, чтобы уйти, но его остановил оклик Ван Фаня.

- Даос Чжо, - произнес он, громко, но подчеркнуто вежливо. - Позвольте выразить вам свое уважение.

Пусть Сяо-Фань и был несогласен с потворствованием клану Пигуа, что желал поправить свой невеликий авторитет за счет уданских даосов, младший ученик Уся-цзы ощущал жалость к главе Удана, и уважал проявленное им великодушие. Эти чувства, а также неподдельное восхищение фехтовальным мастерством Чжо Жэньцина, пробудили в Ван Фане желание попытаться отвлечь его от неприятных событий сегодняшнего дня. Отвлекать даоса он решил, с абсолютной искренностью говоря ему чистую правду.

- Мой поступок не заслуживает уважения, Сяо-Фань, - грустно ответил, тем временем, глава Удана. - Он - необходимость, трудная и неприятная для нас. Будь моя воля, я бы прогнал того младшего из Пигуа ни с чем, но злодеяние должно быть уравновешено добром.

- Я о другом, даос Чжо, - с веселой улыбкой ответил юноша. - Проявленная вами щедрость к Пигуа - тоже достойное деяние, но я говорю о вашем искусстве меча, - он прервался ненадолго, пытаясь собраться с мыслями, и старательно прогоняя из мыслей несуразные словечки наподобие “зашибись”, “ахренеть”, и “взрыв мозга”.

- Совсем недавно, один мудрец сказал мне, что вскорости мой путь воина изменится к лучшему, - начал он издалека. - Он изменился сегодня. До сего дня, я заучивал приёмы и осваивал стили, мало задумываясь о сути любого боевого искусства. А ведь она проста, эта суть. Она - победа над противником. Сегодня, я увидел ее воплощение в подлунном мире. Суть боевых искусств - победа, а суть победы - меч. Сегодня, вы держали в ваших руках не полосу стали, а саму победу, мудрец. Ваше боевое искусство не просто открыло мне глаза, оно сделало меня подобным слепцу, к которому вернулось зрение. Ваше умение поразительно и невозможно. Многие школяры сравнивают искусство меча с каллиграфией, - юноша презрительно хмыкнул. - Что книжные черви могут знать о красоте укола, разрезающего связки и мышцы оружной руки, и заставляющего пальцы врага неметь и разжиматься, выпуская на волю его оружие? Что не видящие солнца, бледнолицые начетчики знают об ужасной и потусторонней завершенности смертельного удара, вскрывающего горло врага, разделяющего и его трахею, и связь его тела с душой? Что чернильные души поймут в искусстве письма кровью по ткани сущего? - юноша перевёл дух, и с удовольствием заметил на лице Чжо Жэньцина понимающую улыбку, изгнавшую усталость и раздражение.

- Скажу вам честно, мудрец, - продолжил он, - увидев ваше мастерство, я влюбился в меч. Влюбился лишь самую малость меньше… - Ван Фань быстро обшарил взглядом свое окружение, и найдя Ши Янь, быстрым шагом подошёл к ней, и порывисто обнял. Девушка смущенно покраснела, но даже и не подумала протестовать.

- …Лишь самую малость меньше, чем в мою прекрасную Ласточку, - договорил юноша, не разжимая объятий. - С этого дня, я со всем усердием начну изучать мечные техники моей секты, и