Чувство природы иногда раскрывает что-то бесконечно глубокое и новое в вещах, которые, казалось, давно были известны, и никогда не заключали в себе ничего мистического.

«Меня посещало иногда сознание близости Бога, — пишет один из корреспондентов Джемса, — … это было нечто… куда я входил, как часть входит в целое, и что управляло мною. Я чувствовал тогда родство с деревьями, травами, с птицами, насекомыми, со всем, что есть в природе. Сознание, что я существую, что я часть падающего дождя, облачных теней, древесных стволов — наполняло меня восторгом».

В своей записной книжке я нашёл описание подобного же пережитого состояния.

«Это было в Мраморном море, зимой, [в] дождливый день. Высокий берег и скалы вдали были совершенно фиолетового цвета всех оттенков до самого нежного, переходящего в серый и сливавшегося с серым небом. Море было свинцовое с серебром. Я запомнил все эти краски. Пароход шёл на север. Немного качало. Я стоял у борта и смотрел на волны. Белые гребни издалека бежали к нам навстречу. Волна подбегала, вздымалась, точно желая забросить свой гребень на пароход, и с рёвом бросалась под него. Пароход накренялся, вздрагивал и медленно выпрямлялся, а издали бежала новая волна. Я смотрел на эту игру волн с пароходом и чувствовал, что волны тянут меня к себе. Это совсем не было желание прыгнуть вниз, какое испытываешь в горах, а нечто бесконечно более тонкое. Волны втягивали в себя мою душу. И вдруг я почувствовал, что она пошла к ним. Это было мгновение, может быть, меньше, чем мгновение. Но я вошёл в волны, вместе с ними с рёвом побежал на пароход. И в этот момент стал всем. Волны — это был я. Фиолетовые горы вдали — это был я. Ветер — это был я. Тучи, бежавшие с севера, дождь — это был я. Огромный пароход, качавшийся и неуклонно стремившийся вперёд — это был я. Я ощутил это огромное тяжёлое железное тело, моё тело, все его движения, колебания, качания и дрожь, огонь, напряжение пара и машину внутри меня; беспощадный неуклонный винт, с каждым ударом гнавший и гнавший меня вперёд; ни на секунду не отпускавший меня, следивший за каждым моим движением руль. Всё это был я. И дежурный помощник [капитана] на мостике был я. И два матроса… и чёрный дым, валивший из трубы… всё.

Это было мгновение необыкновенной свободы, радости и расширения. Секунда — и очарование исчезло. Оно прошло, как начинающийся сон, когда вы подумаете о нём. Но ощущение было настолько сильное, яркое и необыкновенное, что я боялся двинуться и ждал, что оно вернётся. Но оно не вернулось, и через минуту я уже не мог сказать — было это или не было, испытал я это в действительности или только подумал, смотря на волны, что это может быть.

Потом, через два года, желтоватые волны Финского залива и зелёное небо дали мне отвкус того же самого ощущения. Но на этот раз оно оборвалось прежде, чем появилось…»

* * *

Дальнейшие испытанные ощущения такого рода и описание опытов искусственного вызывания их при помощи наркотиков и без наркотиков войдут в книгу «Мудрость богов», в главы об опытной мистике.

Приведённые в этой главе примеры, конечно, не исчерпывают мистического опыта человечества.

Но что мы видим из них?

Прежде всего, единство переживания. Все люди в мистических ощущениях испытывают нечто общее и имеющее одинаковый смысл и связь одного с другим. Мистики разных веков и народов говорят одним языком и одними словами. Это первое и самое главное, что говорит за реальность мистического опыта. А затем — полная согласованность данных этого опыта с теоретически выведенными условиями мира причин. Ощущение единства всего, характерное в мистике. Новое ощущение времени. Чувство бесконечности. Радость или ужас. Познание целого в части. Бесконечная жизнь и бесконечное сознание. Всё это реальные ощущаемые факты в мистическом опыте. И эти факты теоретически правильны. Они таковы, какими должны быть на основании заключений математики бесконечного и высшей логики. Это всё, что можно сказать о них.

ГЛАВА XXIII

Очень многие люди думают, что основные вопросы жизни абсолютно неразрешимы, что человечество никогда не узнает, зачем и к чему оно стремится, для чего страдает, куда идёт. Поднимать эти вопросы считается даже почти неприличным. Полагается жить «так», «просто жить». Люди отчаялись найти ответы на эти вопросы и махнули на них рукой.

И в то же время люди плохо отдают себе отчёт, что собственно создало им ощущение безнадёжности и неразрешимости. Откуда идёт то, о чём лучше не думать.

В действительности эту безнадёжность мы ощущаем только тогда, когда начинаем считать человека чем-то «конечным», законченным, не видим ничего дальше человека и думаем, что мы уже всё в человеке знаем. В таком виде вопрос на самом деле безнадёжен. От всех социальных теорий, обещающих нам неисчислимые блага на земле, веет холодом, и остаётся чувство неудовлетворённости и неприятный привкус.

— Зачем? К чему всё это?

— Ну, все будут сыты.

— Прекрасно. А дальше?

Конечно, пока человечество не освободится от голода и нужды, пока рядом с роскошными дворцами и комфортабельными домами будут вонючие и грязные трущобы, пока рядом с нами люди будут топиться и вешаться от голода и от отчаяния, пока будут существовать войны, тюрьмы, насилие, мы не имеем права говорить ни о культуре, ни о цивилизации.

Но допустим, что ничего этого больше нет. Хотя и очень трудно, почти невозможно предположить, чтобы материальная культура сама по себе привела людей к благополучному существованию, мы всё-таки предположим, что это совершилось. На земле настоящая, неподдельная цивилизация и культура! Никто больше не душит никого. Все могут жить и дышать. Ну, а дальше?

Дальше, несколько трескучих фраз о «невероятных горизонтах», открывающихся перед наукой. «Сообщение с планетой Марс», «химическое приготовление протоплазмы», «утилизация вращения Земли вокруг Солнца», «сыворотки от всех болезней», «жизнь до ста лет», даже до ста пятидесяти!.. дальше, может быть, «искусственное приготовление людей»… но дальше уже фантазия истощается.

Можно ещё прорыть насквозь земной шар. Но это будет уже совершенно бесполезно.

Вот тут и приходит ощущение неразрешимости основных вопросов о целях бытия и чувство безнадёжности перед нашим непониманием этого.

В самом деле, ну прорыли земной шар, а дальше? В другом направлении рыть? Ведь это же скучно. Но ничего другого не обещают и не могут обещать нам позитивные социальные теории, «исторический материализм» и т. п. Чтобы