Шрифт:
Закладка:
Однажды в Москве Зоя попала в щекотливую ситуацию — об этом рассказал Эдуард Шарапов. У неё не оказалось мелочи, чтобы заплатить за проезд, и какой-то мужчина купил ей билет. А взамен спросил её имя. Прошло 4 месяца. Парк на окраине Хельсинки. «Ирина» на скамейке ожидает встречи с резидентом. Рядом с разведчицей присел мужчина и назвал пароль. Зоя подвинула к мужчине чемодан:
— Это деньги для вас, проверьте сумму.
Мужчина открыл кейс, посмотрел на пачки долларов и сказал, что не хватает… 15 копеек!
— Каких пятнадцати копеек?!
— Тех самых, которые вы должны мне, Зоенька!
Так Зоя познакомилась со своим будущим мужем Борисом Рыбкиным.
Нужно сказать, что прибывший в Хельсинки консул Ярцев (он же Рыбкин) был чрезвычайно строг со своей помощницей. Поначалу их взаимоотношения не складывались. Зоя Ивановна вспоминала: «Мы спорили по каждому поводу. Я решила, что не сработаемся, и попросила Центр отозвать меня. В ответ мне было приказано помочь новому резиденту войти в курс дел, а потом вернуться к этому вопросу. Но… возвращаться не потребовалось. Через полгода мы запросили Центр разрешить нам пожениться».
Тем временем обстановка в Европе ухудшалась. 12 марта 1938 года Гитлер осуществил «аншлюс» Австрии. Следующей была Чехословакия. Советскому Союзу надо было получить хоть какую-то гарантию от Финляндии на случай, если третье государство, не испрашивая разрешения Финляндии, использует ее территорию против Советского Союза.
Зоя Ивановна рассказала ветерану внешней разведки, писателю Игорю Анатольевичу Дамаскину, что в апреле 1938 года Рыбкин был срочно вызван в Москву. По возвращении, встретившись с ней в парке, он сказал: «По прибытии в Москву мне приказали в 10 утра явиться в Кремль, где меня ждал пропуск. В Кремле тщательно проверили документы и повели по коридорам. Привели в какую-то комнату, велели подождать. Затем сказали: “Вас ждет Иосиф Виссарионович”. У меня ноги подкосились. Захожу. За столом сидят Сталин, Молотов, Ворошилов. Сталин вышел, с трубкой в руке, поздоровался за руку. “Здравствуйте, здравствуйте. Расскажите о себе, из какой семьи, где учились, как попали в органы”. Затем стал расспрашивать о Финляндии, и меня поразило, насколько хорошо он знает о положении в стране, партиях, экономике, вооруженных силах. Говоря о военно-морском флоте, я упомянул два крейсера — “Ильмаринен” и “Вайнемонен”. Сталин сразу вспомнил, что это герои из “Калевалы”. Он рассказал кое-что из этого эпоса. Этим он меня поразил. Сталин рассказал о положении в мире и опасности войны с Германией. “Поэтому, — сказал он, — надо принять меры и заключить с Финляндией пакт о дружбе и взаимопомощи. Переговоры должны быть весьма секретными и от посольства, и от его руководства”.
— Все ясно? — спросил Сталин.
— Ясно.
— Желаю Вам успеха».
Рыбкин позвонил финскому министру иностранных дел Рудольфу Холсти. В ходе последовавшей 14 апреля встречи он заявил: «Германия вынашивает настолько далеко идущие планы агрессии против России, что представители экстремистской части германской армии не прочь осуществить высадку войск на территории Финляндии и затем обрушить оттуда атаки на СССР. В таком случае закономерно поставить вопрос: какой позиции будет придерживаться Финляндия перед лицом этих намерений немцев. Если Германии будет позволено осуществить акцию в Финляндии беспрепятственно, то Советский Союз не собирается пассивно ожидать, пока немцы прибудут в Райяёк, а бросит свои вооруженные силы в глубь финской территории, по возможности дальше, после чего бои между немецкими и русскими войсками будут происходить на территории Финляндии. Если же финны окажут сопротивление высадке немецких десантов, то СССР предоставит Финляндии всю возможную экономическую и военную помощь с обязательством вывести свои вооруженные силы с финской территории по окончании войны».
Однако финны наотрез отказались заключить с СССР пакт о взаимопомощи и не приняли советские предложения. Борис Рыбкин с супругой возвратились в Москву.
В 1939 году, в самый канун войны с Финляндией, Сталин пригласил к себе в рабочий кабинет в Кремле полпреда СССР в Королевстве Швеция Александру Коллонтай. Знакомы они были давно, но эта встреча произвела на нее такое неизгладимое впечатление, что она записала ее в своем дневнике. После публикации этого текста я обратился к Юрию Петровичу Изюмову, в 80-е годы первому заместителю главного редактора «Литературной газеты», с просьбой прокомментировать его подлинность. «Александра Михайловна, как опытный человек, свою запись беседы со Сталиным отдала в четыре архива, — ответил он. — В хрущёвские времена из трёх она исчезла. Однако доктор исторических наук Михаил Иванович Труш, историк и биограф Александры Михайловны, нашёл ещё одну запись в архиве МИД и опубликовал её в журнале “Свободная мысль”, а потом передал мне». Кроме того, Труш опубликовал в журнале «Диалог» за 1998 год архивные извлечения в сотрудничестве с профессором Ричардом Ивановичем Косолаповым, в 1976–1986 годах главным редактором журнала «Коммунист».
Естественно, что данные публикации встретили дикое противодействие со стороны либеральной и демократической прессы. Тут же в издательстве «Академия» в 2001 году были переизданы дневники Коллонтай, описывающие её дипломатические будни с 1922 по 1940 год, но уже без приведенной выше беседы со Сталиным. Вместо этого подробно приводится беседа Коллонтай с Молотовым, которая заканчивается следующими словами:
«Ваша задача, — сказал мне Молотов на прощание, — удержать скандинавов от вхождения в войну. Пусть себе сидят в своем излюбленном нейтралитете. Одним фронтом против нас будет меньше. — Я ответила, что готова работать над этой задачей, но, уходя из Кремля, сказала себе: эта задача выполнима лишь при условии, что война с Финляндией не затянется. Надо будет направить все силы на то, чтобы эту неизбежную войну по крайней мере сократить. Этим элиминируется шведский фронт. Хотя я была в Москве всего два дня, от Вячеслава Михайловича пришел приказ вылететь обратно в Швецию в 6 часов утра. Сталина так и не видела. Досадно! С ним легко и просто говорить. А Молотов в этот раз будто не слушал моих донесений, все стоял на своем. Уехала я удрученная. Тревожная атмосфера в Швеции».
В издании «Академии» эпизод из дневника Коллонтай на этом как бы завершается, ставится точка. Тем самым создается впечатление, что никакой встречи со Сталиным не было. А встреча-то была! Это неопровержимо следует из полной версии дневниковой записи Александры Михайловны, приведенной профессором Ричардом Косолаповым в статье «Какая же она, правда о Сталине?», опубликованной в газете «Правда», № 54 за 29 мая — 2 июня и № 55 за 2–4 июня 1998 года:
«Раздосадованная таким приёмом, Коллонтай отправилась в гостиницу, намереваясь завершить поскорее все дела в Москве,
