Десятого сентября утром из Павловска пришла машина, на которой увезли тяжело раненых, а легко раненным предложили встать в строй или добираться до города самим. В бывшем пансионате остались: директор, Мария Фингерт, конюх Максим Семенович, которому перевалило уже за семьдесят и, ровесница Марии, бывшая амазонка, теперешняя преподавательница рукопашного боя, Яна Петровская. К вечеру, артиллерийская канонада стихла. Мария собрала всех оставшихся в своем кабинете и объявила:

— Здесь больше делать нечего, я ухожу на позиции артдивизиона и разделю судьбу моих амазонок, вы можете поступать по своему усмотрению.

Максим глянул в окно и сказал:

— Легки на помине…

Во двор Агоры вошли четверо девушек в черной форме, вернее она когда-то была черной. Они несли носилки, но которых неподвижно лежал мужчина. Мария и остальные выбежали во двор. Девушки положили носилки на землю.

— Артдивизиона больше нет, — сказала Александра. — Нина Васильевна убита, мы похоронили ее. Наш лейтенант контужен, никак в себя не приходит. Завтра немцы будут здесь.

На носилках без признаков жизни лежал лейтенант Илья Вандер.

— Максим, готовьте телегу, — сказала Мария. — Погрузим лейтенанта, продукты, которые остались, шатровые палатки, одежду, оружие и отправимся на озеро. Там нас сразу не найдут, да и вряд ли будут искать. Оборонять Агору мы не сможем.

Уже в полной темноте последние обитатели покинули бывший пансионат. Максим вел тяжело нагруженную телегу, остальные молча шли впереди. Возле озера разбили лагерь, две шатровые палатки, в одной из которых поселились женщины, в другую сложили продукты, оружие и поселили мужчин. Лейтенант стал постепенно приходить в себя. Вернулась координация движения, зрение, только слышать стал на одно ухо.

Немцы вошли в Агору, но, не найдя там ничего и никого, ушли. Амазонки высылали разведчиков, для наблюдения за бывшим пансионатом. В него дважды заходили наши отступающие бойцы, но быстро уходили, опасаясь врага. Один раз заходила немецкая часть, но к концу октября Агора окончательно опустела, поскольку находилась вдалеке от дорог и крупных населенных пунктов. Впрочем, даже маленьких деревень поблизости не было.

Вначале ноября Мария решила вернуться в пансионат. Оставаться на зиму в палатках было невозможно, но лагерь у озера оставили. Женщины сменили форму на платья, Илью, который уже почти полностью пришел в себя, тоже переодели в гражданскую одежду. На огородах выкопали оставшуюся картошку, достали, хранившийся в укромном месте НЗ, но все равно, продуктов не восемь человек было мало.

В начале декабря, надев белые маскирующие костюмы, четыре амазонки встали на лыжи и отправились к стыку дорог Бердск — Павловск, надеясь перехватить немецких снабженцев. Движение было довольно оживленным и группа, изменив первоначальные планы, направились к большому селу Макарово, отмахав километров двадцать. Внезапно повалил снег. Не доходя до села пару километров амазонки услышали шум мотора. Они расчехлили винтовки и притаились среди деревьев.

Показался немецкий грузовик, кузов был закрыт тентом. Александра выстрелила первой, шофер грузовика ткнулся лицом в баранку, машина съехала на обочину и заглохла. Из кузова выпрыгнули четыре автоматчика и открыли беспорядочный огонь по кустам. В ответ прозвучали четыре винтовочных выстрела и автоматчики успокоились на снегу. Внезапно на дорогу вышел немецкий офицер, толкая перед собой, судя по одежде, русского летчика.

— Нихт шиссен! — крикнул он, размахивая пистолетом возле головы летчика.

Раздался еще один винтовочный выстрел и офицер упал. Летчик прислонился к борту машины, было очевидно, что у него связаны руки. Амазонки выскочили на дорогу, развязали летчика.

— Ты кто? Что в машине? — спросила Александра.

— Я советский летчик, Юрий Рубинштейн, меня вчера сбили. Я вас помню, вы из детского дома Агора. А вы меня не помните? Я приезжал к вам в прошлом году с женой, она у вас воспитывалась.

— Да, кажется, я вас узнаю… Что в машине?

— Наверное, продукты. Меня везли в Павловск на допрос…

Девушки быстро забрались в кузов и стали набивать заплечные мешки. Затем встали на лыжи и стали уходить в лес. Александра поставила Юрия на лыжи впереди себя, идти было страшно неудобно, но другого варианта не было. Девушки менялись, снегопад заметал следы, группа уходила дальше в лес, держа направление в сторону от пансионата, чтоб сбить со следа возможную погоню. Пройдя не менее пяти километров, группа остановилась, погони не было слышно. Стемнело, снегопад прекратился, вышла полная луна, группа взяла направление на Агору.

Было уже за полночь, когда амазонки вернулись с добычей. Юрия растерли спиртом и дали принять внутрь, как профилактику от простуды. Амазонки согрелись горячим чаем, хотя они и не замерзли, а только сильно устали.

Таким образом, стихийно возник партизанский отряд. Вернуться в расположение своего полка Юрий не мог, и дать о себе знать тоже. Мария, как командир отряда, стараясь дольше сохранить в тайне расположение отряда, проводила операции по изъятию продовольствия и оружия противника в дальних населенных пунктах.

В июле и августе германские и финские войска не оставляли попыток захватить Мурманск, единственный незамерзающий порт на Баренцевом море. Вплоть до конца 1941 года шли непрекращающиеся бои за Кольский полуостров. Моряки сражались героически и несмотря на численный перевес немецких и финских дивизий, на мурманском направлении наступление было остановлено, чему способствовал десант морпехов высаженный в тыл врага.

В составе десанта было и спецподразделение морских пехотинцев под командованием капитана второго ранга Александра Сычева. Его жена, Вера, последовала за ним, в качестве снайпера. Тут, ей равных не было, впрочем, навыки рукопашного боя она тоже не утратила и любому морпеху могла дать фору.

Погода в октябре в заполярье далека от мягкой дождливой осени в средней полосе России, а уж на побережье Баренцева моря и вовсе мрак или полумрак в прямом и переносном смысле. Активные боевые действия на мурманском направлении прекратились. Группа армий «Север», не выполнив своей задачи по захвату Кольского полуострова, перешла к обороне. В это время группа Александра Сычева была высажена неподалеку от побережья Норвегии, с целью проведения диверсий на базах германского флота расположенных в Варангер-Фьорде.

На норвежском побережье прогремели взрывы, но из двадцати морских десантников в назначенное время не вернулся никто. А через год в дверь квартиры Левитиных постучался моряк, спросил Эллу Юрьевну и передал ей сверток.

— Это от Веры Александровны Павловской, для ее дочери Никандры Александровны Сычевой. Извините, я опаздываю, — сказал он и быстро спустился по лестнице. Внизу хлопнула дверь парадного.

В свертке оказалась тетрадь Веры со стихами, крестик из желтоватого металла со странным знаком вместо распятия и медальон из того же металла и с таким же знаком. На последней странице тетради было