Онлайн
библиотека книг
Книги онлайн » Классика » Повести. Дневник - Александр Васильевич Дружинин

Шрифт:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 91 92 93 94 95 96 97 98 99 ... 222
Перейти на страницу:
сумрачного вида не имелось. Лонгинов, Мухортов, Милютин, Сократ Воробьев, Аполлинарий Брянский. Сперва обед тянулся так себе, но когда на сцену выступило чернокнижие и планы скандалезных произведений, хохот воздвигся почти гомерический. Предположено продолжать Чернокн<ижникова>, писать классическую трагедию, фантастическую повесть и преложение псалмов в таком роде:

Блажен, кто в тоннеле Пассажа

С Хотинским речи не держал,

И, выпив водки для куража,

. . . . . . . . . . . . . .

Его к <...> не провожал.

Из поэмы о М. Х<отинском>.

И труп Хотинского Матвея

Прияла смрадная волна,

И по Пассажу тихо вея,

Все запах слышался <...>

Досиделись и доболтались до десятого часа. Тут только я заметил, что у меня болит голова и опухоль десен увеличивается. Прошел до Пассажа пешком, но головная боль не прошла. Долго не мог спать, хотя и лежал в постели.

Блажен стократ, кто с Егуновым

На сонм Пикквиков не ходил,

И тот, кто со Струговщиковым

Речей про Гёте не водил.

Блажен, кто в туннеле (зри выше).

Блажен, кто музыку Бартольда

Не в силах вовсе понимать

И рожу Бранта Леопольда

Кто может зреть и не блевать!

Блажен, кто с буйным Вардолетом

Не учинял содомских дел,

И тот, кто с Майковым поэтом

В час зноя рядом не сидел...

Понедельник, 12 окт<ября>.

День открылся кислым расположением духа вследствие насморка. До обеда сидел дома, писал кое-что. Чуть только отобедал, пришел Сократ Воробьев во фраке с просьбою рекомендовать Каменскому Балтазара, которого я видел у Сенковских два раза, или, скорее, Балтазарова брата, которого я ни разу не видал. Написав записку сообразно событию, я простился с Сократиком и лег спать, проснулся же довольно бодрым и даже в эротическом расположении духа. Пил чай у А. П. Евфанова, оттуда к Н... польке. Оттуда к Вревской, у которой пробеседовал весь вечер и даже ужинал. Но, увы, ужин, весьма вкусный, был адски тяжел; в нем, между прочим, играли роль гусь, отлично зажаренный, и пирожки. Оттого я во сне видел Павла Петровича, певицу Лагранж, какие-то путешествия и военные действия, а встал с некоторыми спазмами.

Вторник, 13 окт<ября>.

Сегодни произошло хлопотливейшее утро, которым, однако же, я остался доволен. Одевшись, я ожидал лошади, когда внезапно является ко мне вестник от Капгера звать меня к нему. Слабая мысль о том, — не транстеверинка ли у него, мелькнула в моей голове. Вхожу и действительно вижу мою пышноволосую преданную донну. Несметное количество расспросов, поцалуев и нежностей окончились обещанием свиданий и даже маленького обеда вдвоем. Простившись с Лизой, поехал к Ребиндеру и не застал его; тут я едва ли не впервые видел окрестности Цепного моста[381]; окрестности, мне неизвестные. Оттуда к Ортенбергу, он спал, и я немного побеседовал с Ольгой Ивановной. Оттуда к Зеланду и, по случаю его дежурства, прошел через величавые дворы в лазарет Пажеского корпуса. Cari luoghi![382], где каждое окошко дышит на меня воспоминанием. Оттуда к брату и Марье Львовне, на ее новую квартиру, которая мне весьма понравилась. Одно не нравится старухе — комнаты высоки! Вишь на что жалуется? — хотел я сказать, как Чичиков при жалобе Собакевича на свое здоровье. Оттуда к Марье Ник. Корсаковой, которую застал исхудалою, но весьма любезною. Потом проехал к Н. А. Стремоухову, где нашел одну Катерину Петровну, с рассказами о бесчисленных злоключениях, постигавших их семейство за это лето. Условились насчет обедов. Соображая, что утро и без того потеряно, я велел ехать к канцелярии Военного министерства и по знакомому ходу пробрался в переднюю, где мы столько лет курили, беседовали и пили коньяк. Бренные остатки когда-то блистательной когорты окружили меня: Кирилин, Ноинский, Коведяев, — в отдалении рисовались фигуры Битнера, Попова и писаря Авдеева. Прошли в первое отделение, вспомнили «о былом». Егор Николаич на вопрос о скандальных новостях принял благочестивую мину и сказал, что со смерти жены «он уже не тот»! Пожалев о сем неожиданном перевороте, я простился со всеми и, во мраке встретив фигуру Андриевского с крестом на шее, толкнулся к Струговщикову, но бесплодно. Затем приехал восвояси и после обеда спал как умерщвленный.

Вечер провел у старикашки, с Дрентельном, Ванновским и Таничкой. Ничего не читаю, ничего не работаю, впрочем, работать покуда нечего, а книг нет никаких под рукою. Нужно запастись всем, что следует для чтения, и тогда уже усесться.

Среда, 14 окт<ября>.

Раз бросившись в праздношатание, никак нельзя с ним скоро покончить. Приглашения идут следом за приглашениями, и я ангажирован на весь остаток недели, но кстати сегодни в биографии Мура («Quarterly»)[383] я прочел о том, как вредна такая жизнь, — и воспользуюсь поучением. Встал поздно, написал несколько писем и ничего более. Утром были у нас Фома Осипович, m-me Корсакова и О. И. Ортенберг, последняя осталась обедать. От Панаева получил одну книжку английского журнала и несколько времени провел в чтении. От каждого гвардейского полка командируют в Молдавию по 3 офицера, из финляндских едет Ванновский. Дай бог ему здоровья и удач.

Вечером приехал какой-то нелепый юноша, племянник Ортенберга. Я оделся и часам к 9-ти был у Сенковских, где застал Сократа и Балтазара с братом, о которых недавно говорилось. Я поддерживал парадокс о гадости и вреде публичных собраний — опер, маскарадов и прочего. В это время с m-me Helene сделалось дурно и начались истерические припадки, сходные даже с падучей болезнью. Наше положение (гостей) оказалось странным: уехать было невежливо, а сидеть скучно и, как думал я, бесполезно. Но припадок был так силен, что помощь наша оказалась нужною. О многом думал я в течение этих двух часов. Однако мы все-таки не дождались окончания. Нужно отдать справедливость больной: она и в беспамятстве вела себя скромно и грациозно. Сократик, которого я подозреваю в любви безнадежной, изнывал и таял. Когда я воротился домой, на лестнице меня перехватил и увлек к себе Капгер. У него было собрание. Дрентельн, Мейер, Засс, Белокопытов в густых эполетах и какой-то статский, Чочков, мне не понравившийся. С темноты и от худых глаз моих я лысого Сергея принял за Своева и обошелся с ним так, как будто бы мы вчера расстались, потом уже я признал свою ошибку, и мы облобызались. Засс горевал по

1 ... 91 92 93 94 95 96 97 98 99 ... 222
Перейти на страницу:

Еще книги автора «Александр Васильевич Дружинин»: