Трэвис кивнул.

– Ваш отец умер пару лет назад, верно?

– Да.

– А еще один ваш брат?

– Майк? – Ребекка горько усмехнулась. – Его тоже больше нет с нами. Погиб.

Они снова замолчали, оценивая сложившуюся мрачную картину. Отец Ребекки в могиле, Майк мертв, а теперь и Джонни…

От всей семьи Мерфи осталась только она, Ребекка.

– Хотите услышать от меня сегодня еще кое-что странное? – спросил Трэвис. Он помрачнел и внезапно стал казаться старше. – Когда сегодня утром я оказался в Монтауке, у меня возникла какая-то совершенно неуместная ностальгия по детству и желание немедленно вновь оказаться на Вороньем острове. И хотя меня трясло от страха и охотничьего азарта, когда я увидел Лиму перед паромом, в голове у меня теснились воспоминания о том, как мы с мамой строим замки из песка на местном пляже. Но, знаете, как только паром отошел от причала, все изменилось. Я понял, что в моей жизни начался какой-то новый этап. Дело было не только в том, что я узнал Лиму и понял, что они с Хайном что-то замышляют. И не в том, что я чувствовал, что между исчезновением вас, вашего брата и Луизы есть какая-то связь, хотя и не мог этого доказать. Тогда на пароме я решил, что вы с Джонни лежите где-нибудь в могиле на затерянном в океане острове, а негодяям, за которыми я следил, это снова сойдет с рук, как и в случае с Луизой. Мне казалось, что я подвел вас точно так же, как подвел Луизу.

Он взглянул на Ребекку, и что-то неуловимое появилось в его взгляде. Сначала Ребекка подумала, что это печаль по пропавшей художнице, и, возможно, так оно и было. Отголоски чувства утраты, возникшего, когда Трэвис уверовал в то, сколько еще печальных открытий готовил ему остров.

Но дело оказалось не в этом.

– Не далее как сегодня утром, когда я ехал в Монтаук, я и не думал, что найду вас живой. Но то, как упорно вы боролись за жизнь, цеплялись за каждую возможность, чтобы выжить и вернуться домой, – это, наверное, самое впечатляющее, что я видел в своей жизни. Самый храбрый поступок! – теперь Трэвис смотрел прямо в лицо Ребекке и глаза его сверкали. – Понимаю, что чертовки многого у вас прошу, гораздо больше, чем следует. Знаю, как вам хочется прямо сейчас оказаться дома и обнять своих дочек, но я прошу еще немного вашей храбрости, Ребекка, вашей отваги.

Детектив Баунерс вернулась.

– Вы – наш ключ, Ребекка! – произнес Трэвис.

– Ключ?

– Я не знаю, почему убийцы хотели вашей смерти. Я до сих пор понятия не имею, что случилось с Луизой. Но есть одна вещь, которую я знаю точно, – со значением произнес Трэвис.

Он наклонился к ней поближе:

– Где-то в вашей голове спрятан ключ ко всей этой печальной истории.

Смена личности

Она ехала домой в такси, когда Тиллман позвонил ей на мобильный. За день до этого он дал ей номер своего нового предоплаченного телефона, и он моментально отложился в ее тренированной памяти. Она прекрасно знала, что он никогда не позвонит без причины.

Она приняла звонок со словами:

– Сейчас два часа ночи!

– Знаю, но нам нужно кое-что обсудить.

– В два часа ночи?

– У нас могут быть проблемы.

– И это не может подождать до утра?

– Речь идет о Трэвисе.

У нее перехватило дыхание:

– Что с ним?

– И Акселя это тоже касается.

Она постаралась сохранить самообладание:

– Я слушаю!

– Может, нам лучше встретиться?

Значит, проблема действительно серьезная. Она стала лихорадочно выбирать место такой встречи.

Она не хотела, чтобы Тиллман приходил к ней домой. Она всячески избегала любых ситуаций, когда их могли бы видеть вместе, особенно сейчас. Слишком многого стоила ей ее новая работа. Ей меньше всего хотелось, чтобы кто-то обсуждал ее решения и предпочтения, пока она окончательно не освоилась в своей должности. Она сказала:

– Я думала, что все вопросы решены.

– Я сразу предупреждал, что легко нам из этой истории не выбраться, – Тиллман был на взводе. Она поняла это по его голосу. – А сейчас я узнаю, что Трэвиса допустили до пересмотра нераскрытых дел. Неужели не ясно, насколько это глупо и опрометчиво?

– Дело Луизы Мэйсон давно умерло и похоронено.

– Помяни мое слово, раз Трэвис снова в полиции Нью-Йорка, он возьмет след.

– Я проверила все старые дела, которые ему всучили, и там ловить нечего.

– Да ты просто не врубаешься. Трэвис не идиот. Он умный и упертый мужик. И еще он отличный коп! А вы только что взяли и предоставили ему доступ к системе. – Она услышала панику в его голосе. – Я еще раньше говорил, что добром это не кончится. Из-за того, что Аксель сотворил в тот вечер, нам пришлось что-то экстренно придумывать, а теперь угроза вполне реальна. Пойми, Аксель – большая проблема. Он всегда был проблемой.

Она закрыла глаза. Она знала, что этот день наступит, вспомнила, как Тиллман предупредил ее о неизбежном в последний раз, когда они встречались, когда сидели вместе на скамейке в конце 15-го пирса. И хотя тогда она просила об отсрочке и Тиллман выполнил ее просьбу, она знала, что следующей отсрочки быть не может.

Когда она снова открыла глаза, то в окне такси мельком увидела свое отражение. Очерк лица с прижатым к уху телефоном, лишенный цвета, за исключением отсвета копны волос. «Я – словно призрак, – подумала она. – Бесприютный, неприкаянный…»

– Трэвис знает обо мне? – спросила она.

– Нет.

– Ты уверен? А про тебя он знает?

– Нет, совершенно точно.

– Ты правда в это веришь?

– Да, потому что сразу же после благотворительного ужина пришлось пойти на смену личности.

Она взглянула на таксиста, внезапно осознав, что тот может услышать ее реплики и сделать выводы. Потом, понизив голос, произнесла:

– Ты никогда не говорил мне об этом. Ты сделал это сразу после того дурацкого мероприятия? Почему?

– А ты как думаешь?

Да, с ее стороны это был глупый вопрос.

Они оба знали, что произошло той ночью.

– Имя «Ник Тиллман» отправилось на помойку в ту же минуту, когда твой драгоценный Аксель нарисовался в этом деле, – произнес ее собеседник и погрузился в убийственное молчание, впитавшее в себя тяжесть всех последних шести месяцев. – Аксель – вот причина, по которой мы месяцы спустя мечемся как дураки, пытаясь заткнуть пробоины в корпусе этого тонущего корабля. Вся проблема в Акселе.

Она смотрела вперед через лобовое стекло кабины в темноту туннеля, куда въезжало такси.

Еще секунда, и мрак их поглотит.

– Тиллман, я знаю, что без этого не обойтись, но…

– Хайн, – последовал быстрый ответ. – Отныне я Хайн.

68

В течение следующего часа Ребекка рассказала Баунерс все. К тому времени, когда она закончила, на городок опустилась темнота, паром отплыл. Активность полиции также пошла на убыль. С того места, где сидела Ребекка, она видела пару полицейских автомобилей, но их проблесковые маячки