Ангелина, ты говоришь, как терпила…

Видимо, это её сильно кольнула. Она обвинила меня в оскорблении и бросила трубку. Я застонал. Сил не было никаких, я был выжат словно лимон. Но нужно было совершить ещё один звонок… Я выбрал номер и нажал кнопку вызова.

— Алиса, АЛИСА, всё получилось, конец! Я свободен!!!

— Да-да, они прослушали запись. Всё хорошо. Иди к нам!!! Я договорилась...

— Класс, это бесподобно. Спасибо!

Слёзы хлынули из моих глаз. Передо мной маячил легендарный отпуск в Санкт-Петербурге...

ИТОГИ

Никому не советую подобную работу… Никаким студентам для начала профессиональной деятельности, лучше начать работать в другом месте, чтобы избежать газлайтинга, обесценивания, депрессии и нервозности «на ровном месте». Даже врагу такую работу не посоветуешь…

А виноваты во всём Седовласый и Бородатый. Это надо было ещё так умудриться, чтобы сделать такой цирк и рассадник п#здеца, чтобы среда сама создавала неотоксиков, и люди с течением времени показывали свои худшие качества и укрепляли их. Ведь в каждом человеке есть что-то хорошее, но Завод «выкинет это в мусорку» и будет потакать вашим самым главным порокам. Если бы это был не Новоклязьменск, а крупный нормальный город, думаю, рыночек бы давно решил судьбу Завода… Лучше уволиться с такой работы… А лучше ещё как-нибудь помочь конкурентам такого работодателя и увести клиентов . Пока вы ещё адекватны и имеете человеческий облик. Не надо переживать из-за каких-то «соглашений», по которым у вас вырежут часть зарплаты при увольнении, никакие деньги не заменят вам впустую потерянное время. Да и на новой работе вам заплатят гораздо больше .

По поводу конфликтов с коллегами: конечно, ситуации бывают разные, коллективы тоже, тут всё индивидуально… Если рассматривать ситуацию подобно моей, это, конечно, стыдно, и мне не стоило доводить себя до такого состояния, чтобы кричать оскорбительные вещи людям в С-семье ни с того, ни с сего . НО! Нужно понимать, что это неотоксичная иерархия и почти секта, где людей выставляют предателями и обесценивают за любую чепуху. Как говорил Кукулькин:

«Нахрен такой Завод, где до любого до#бутся непонятно за что» (с)

Поэтому, если вы сказали что-то коллегам из-за нахлынувших эмоций и выгорания без злого умысла, оскорбили их каким-нибудь образом на такой работе, не надо себя изводить, убиваться по этому поводу. Особенно, если вас не просто отругали, а стали газлайтить, обесценивать, виноватить и поливать д#рьмом, что несоразмерно степени вашего поступка. Представьте себя этакой наташкой, которая изменяет мужу с туркменом на пляжах Анатолийской Туркмении. Ведь ей просто всё равно. Она вины никакой не испытывает. А ведь она совершает гораздо более ужасный поступок, чем вы.

Про бывших коллег ваших забудьте. Даже, если вы хорошо общались с ними, как с друзьями. После объявления вас «предателем» и обливания вашего образа грязью и клеветой их убедительно намёками «попросят», с вами не больше общаться . Доктрина предполагает, что у вас дурная репутация, про вас надо забыть. Лицемерие о том, что «человек просто сказал и всё», работает лишь в одну сторону — в сторону вашего бывшего неотоксичного начальника . На терпилах, которые находятся под «стокгольмским синдромом», выполняют все «правила» секты, лижут задницу начальнику, и уверены, что они никогда не станут предателями, такие неотоксичные режимы и держатся.

У сычей, конечно, жизнь почти не меняется со сменой работы и количеством полученной «гречки» в зарплате . Но даже сычу лучше покинуть такую работу. Лучше уж подыскать что-нибудь попроще на удалёнке и желательно «инхаус», где тебя меньше подавляют, как личность и специалиста . А социальную жизнь строить как-то по-другому… Или честно сычевать. И, если уж совсем не коуперствовать, то надо принять тот факт, что в неотоксичных иерархиях, где любят лезть в личную жизнь, царят одни сплошные «скрепы», как бы местные кабаны не симулировали, что они современные и прогрессивные, и с какими бы они модными причёсками не были. К тёте Лиле и тёте Зине, как бы они не ругались с начальством, не поносили его помоями, всегда будет отношение лучше, потому что они — часть системы, живут по её правилам, им всегда Седовласый пожмёт руку и промычит что-нибудь примирительное. К сычу же будут подходить с бесчеловечной логикой Капустыча и Клюевой, потому что он — инородное тело и «размельчавший мужчина». Об этом следует всегда помнить, работая в неотоксичных помойках во всяких городках наподобие Новоклязьменска.

Глава Четырнадцатая. Время котов.

Бывает и так, что самые желанные вещи находятся в одном шаге от нас. Однако протянуть руку зачастую сложнее, чем пройти самый долгий путь.

— О, ты, кажется, тот самый программист из Новоклязьменска! Заходи-заходи…

В кабинете Марка Альбертовича меня встретил сидевший на гостевом стуле высокий кареглазый брюнет, стриженный полубоксом, с чуть впалыми щеками и смуглой кожей, делавшей его малость похожим на испанца. На вид ему было около 35 лет. Я пожал ему руку и присел на второй гостевой стул. Кабинет был весьма просторным: огромный стол Марка Альбертовича, гостевые стулья, несколько шкафов, ещё один стол для совещаний, даже холодильник… На стене за рабочим местом хозяина кабинета висело огромное оранжевое знамя с котом.

— Я — Максим Зоткин, новый помощник Марка Альбертовича. Буду заменять Ладу. Ты же знаешь, что она уходит в декрет?

— Да, слышал месяц назад. Лапули на Заводе говорили.

— О, да, ты же заводской! А ты много умеешь по 1С? Консолью запросов, например, пользоваться?

Я чуть улыбнулся.

— Да, многое. Да, ей тоже умею.

— А покажешь Новоклязьменск на карте? Я просто и не слышал о таком городе, пока в «Кошачьи радости» не устроился.

Зоткин подал мне атлас с картой России, который лежал у Марка Альбертовича на столе. Я отыскал с детства знакомый маленький кружок и ткнул по нему пальцем.

— Круто. Ты походу будешь доделывать задачи, который начинал ещё на Заводе. Почему-то Лоневская и та, которая с ней постоянно сидит на созвонах…