Шрифт:
Закладка:
Моё сердце бешено забилось, а всё тело онемело. Вся «магия» и «химия», которые были между нами, безвозвратно испарились.
— ДРУГОЕ!? ДРУГОЕ!? ОНА МЕНЯ ПЫТАЛАСЬ СТРАВИТЬ С АНАЛИТИКАМИ ПОСЛЕДНИЕ МЕСЯЦЫ… НЕ ГОВОРЯ УЖЕ О ПРОЧЕМ…
Из её глаз покатились слёзы. Она закрыла лицо руками.
— Когда другие девочки мне про тебя говорили что-то плохое, я всегда тебя защищала. Я даже поверить не могла, что ты так мог заорать на корпоративе. «Съ#баться…». Нас даже учат с тобой общаться по модели ребёнка из транзакционного анализа…
— Что? Я ТАК И ЗНАЛ, ЧТО ВЫ НЕ УВАЖАЕТЕ МЕНЯ КАК МУЖИКА!!!!!
Она убрала ладони с лица и посмотрела на меня грозным, даже жестоким взглядом:
— ТЫ — ПРЕДАТЕЛЬ! Я БЫ ТЕБЕ В ЧАЙ НАПЛЕВАЛА!
Я резко встал, подошёл и поставил перед ней кружку. Она посмотрела на неё, но ничего не сделала. Взгляд серо-зелёных глаз Рихтер снова стал печальным. Она всхлипнула носом.
— Вы хорошо общаетесь с Камиллой. Может ещё есть шанс договориться?
Я покачал головой.
— Значит приедешь к нам когда-нибудь в гости…
Мы оба знали, что это коуп.
— Как я понимаю, прощального подарка не будет?
— Хочешь Алису?
— Да, можно.
— Я постараюсь организовать. А теперь оставь меня наедине с собой!
В её голосе вновь послышались нотки жестокости. Как бы сказали промужские блогеры на YouTube, ведущие образовательную работу по прозрению аленей, баланс значимости провален, началась инверсия доминирования… Я почувствовал себя «по уши облитым дер#мом». За два дня я сам того не ведая вскрыл истинную суть Завода: если низам пришёл указ сверху, что ты предатель, значит ты точно предатель .
ЧЕТВЕРГ
Я пришёл на Завод в сиреневой футболке из того самого комплекта униформы, который мне выдал Седовласый в первый день работы на Заводе. Это была форма бойкота, которой я показывал, что больше не часть С-семьи. Кайло посмотрела на меня с деланной иронией (предъявлять мне уже что-то было бессмысленно). Она предпочитала со мной не здороваться, как можно меньше на меня смотреть и как можно меньше со мной разговаривать.
Я избавлялся от кучи незаконченных задач по «Мельказово» и «Авиа-системникус», закрывая отработанные «часы» по факту. Рихтер и Кайло грубо общались со мной при передаче задач, как с куском дер#ма. Пофиг, когда так с тобой общается кто-то вроде Глушаковой, но, когда тебя начинают мучить люди, с которыми ты ещё несколько дней назад переписывался смайликами с сердечками, а перемена настолько резкая, неожиданная и пугающая, то это действует на психику крайне болезненно. Вообще, Седовласый, если бы я стал подыгрывать ему, предлагал крайне лайтовую форму увольнения для сыча — ничего не надо доделывать, никакого мозго#бства и отсидок, минимум трат времени. Да, ежеквартальные премии в моё выходное пособие не попадают, но вместо них компенсация за разрыв соглашения, которую обычно, наоборот, вырезают из зарплаты увольняющегося сотрудника. А вот всему остальному цеху предстояло разгребать помои из накопившихся задач, пока я буду отдыхать…
Я заметил, что Рихтер подошла к «островку» Кайло, и та ей начала что-то затирать с агрессивным лицом. Лицо у Рихтер побледнело. Наверное, речь шла, что надо «мобилизовать» цех, работать 24/7. Мне было бы даже жалко Дарью, если бы не вчерашняя сцена на кухне, после которой я не смог спать ночью. Кайло подходила к Фасоличу и приказывала его взять одну задачу за другой. Наставника она увела в недавно достроенный рабочими-кыргазами кабинет Бородатого и тоже промывала ему мозги насчёт «мобилизации» цеха. Когда Наставник вышел из кабинета, я впервые на его лице увидел злое выражение лица. И оно было направлено на меня. Кажется, из-за моего увольнения Кайло заставила его активно работать и отложить свой отпуск. Но ему-то работать в одну смену, а вот Фасоличу — в три (!).
Когда я отдавал лапуле Ангелине свою последнюю задачу на тестирование, я попытался с ней поговорить по душам, объяснить, что я ни на кого не замахивался, и прочие вещи, но она не хотела даже меня слушать и резко ударила по моей психике:
— ПРЕКРАТИ ГОВОРИТЬ ПЛОХО ПРО КАМИЛЛУ!!! ИЩЕЩЬ ВИНОВАТУЮ ЧТО ЛИ? ТЫ МНОГО ПОКАЗЫВАЛ СВОИХ НЕГАТИВНЫХ ЧЕРТ!!! ТЫ ПОВЁЛ СЕБЯ НА КОРПОРАТИВЕ, КАК БУДТО МЫ — ДЕБИЛЫ, НЕДОСТОЙНЫЕ ТЕБЯ!!!
Моё сердце и так было разбито, а по нему ещё проходили катком… Классическая инверсия доминирования и пожирание предателя… Но, как ни странно, она хотела приехать в последний день моей работы и проехаться со мной до «Маленькой Эстонии». Увы, Ангелина болела и не могла прибыть в пятницу в офис.
Скинув с себя все задачи, как ненужный хлам, я отправился гулять по парку, снял пару «прощальных» видео, решив увековечить на память Дезаводизацию в моей жизни. Лапуля Полина, единственная в С-семье, кто от меня не бегал и не переставал общаться, сопровождала в моих прогулках. Зумер-сыч с грустью встретил моё увольнение. Мы сидели на кухне и общались о жизни. Он родился в Верхнем Ярило, в юном возрасте переехал в Новоклязьменск, учился в IT-колледже, где даже имел опыт преподавания для младших курсов, после окончания колледжа поступил в университет. Несмотря на то, что он был сычем, он увлекался катанием на мопеде и байдарках. Он пробовал разговаривать со мной о киноиндустрии, но оказалось, что наши вкусы довольно разные — всё-таки он был другого поколения, а мне интересно было узнать, что сейчас в трендах у зумеров . Тянки у него естественно не было, и внимания с их стороны к нему особого также не намечалось. Умные не нужны, нужны чеды . Рассказывал он и горьком опыте работы в Ципсофте, о том, что там есть две «касты» сотрудников — одна привилегированная, получает неплохую зарплату и делает адекватные задачи, а другая, в которой они сидели вместе с Мангалычем, получает копейки, выполняет «грязные» задачи, исполняет обязанности секретаря и офис-менеджера по графику и всячески страдает.
За среду и четверг на Заводе появилось очень много новых сотрудников, которым, как и ранее принятым стажёрам, в спешке раздавали комплекты недавно закупленной униформы. Только в «Тиграх» не появилось никого нового, разве что к ним перевели бодипозитивную подругу Вороновой. В рядах остальных цехов даже появлялись с пугающей скоростью новые «островки» из столов. Сидящие за ними мне неизвестные люди, казалось, смотрели
