Германии, состоявшемся в Берлине, важную роль стали играть сторонники «Союза коммунистов». Они втолковывали людям «основы коммунизма» – подобно тому, как христианские миссионеры принялись позднее насаждать готтентотам Евангелие.

Их главным рупором стала «Новая Рейнская газета», издававшаяся с 1 июня 1848 г. Ее изданием руководил Маркс, а в состав редакционной коллегии входили, в частности, Энгельс, литераторы Георг Веерт и Фердинанд Фрейлиграт, а также Вильгельм Вольф, первый коммунист, принявший участие в работе Национального собрания (в мае-июне 1849 г. он замещал в общенемецком парламенте выбывшего депутата).

Газета быстро сделалась популярной во всей Германии. Ее тираж за несколько месяцев вырос с 6 до 20 тысяч. Материалы, публиковавшиеся здесь, были очень разнообразны: аналитические обзоры, полемические статьи, пропагандистские памфлеты, фельетоны и поэтические произведения. Все это читалось в те бурные дни 1848 г. взахлеб.

Со страниц «Новой Рейнской газеты» Маркс обрушивался с резкой критикой на Национальное собрание, упрекая его членов в «слабости и трусости» (статья «Государственный переворот контрреволюции»). Энгельс обвинял немецких князей в предательстве, а народных представителей – в «вялости» («Дебаты в Берлине по вопросу об адресе»). «Немецкие филистеры», издевался Маркс, эти «идеологические кретины буржуазии», сделались «ядром контрреволюции» («Буржуазия и контрреволюция»).

Коммунисты деловито намечали план своих действий. Следовало вооружить рабочих, чтобы свергнуть политическую власть буржуазии. Предвкушая успех в грядущей гражданской войне, то есть деля шкуру неубитого медведя, Энгельс писал в сентябре 1848 г. в «Новой Рейнской газете», что последствия совершающегося переворота «наполняют ужасом всех солидных и занимающихся спекуляцией буржуа» («Восстание во Франкфурте»).

Большие надежды газета связывала с новой революцией во Франции. Коммунисты веровали, что «крик галльского петуха возвестит час освобождения» Европы («Восстание во Франкфурте»). Еще в мае 1849 г. Энгельс твердил, словно заклинал призрака, бродившего по Европе, что все надежды надо возлагать на революции в Венгрии и Франции.

Коммунистические вожди первого призыва были убежденными интернационалистами. Они искренне радовались любой победе своих сторонников в любой стране. Не было для них врагов ненавистнее, чем консервативные монархии, повелевавшие тогда Европой.

В 1849 г. Энгельс агитировал за войну с Россией, чья армия могла подавить революционное движение в Европе (в случае с Венгерской революцией в 1849 г. так и произошло). 2 июня 1849 г., когда русская армия уже вступала в Венгрию, Энгельс возвестил о «предстоящей великой борьбе между свободным Западом и деспотическим Востоком». Попутно он упрекнул своих соотечественников-немцев за то, что годом ранее они упустили счастливую возможность «освободить поляков и перенести таким образом войну на русскую территорию, воевать за счет России» («Революционное восстание в Пфальце и Бадене»).

Призрак, выпущенный на свободу Марксом и Энгельсом, был очень воинственным. Он бродил по Европе в поисках жертвы – страны, которой не жалко.

Пока же недвусмысленные пророчества больнее всего били не по солидным буржуа, а по редакционной кассе. Марксу все труднее было находить деньги на выпуск газеты. Он вложил в это дело остаток полученного от отца наследства, тогда как меценаты и филантропы, еще недавно поддерживавшие печатный «орган демократии» (таким был подзаголовок «Новой Рейнской газеты»), теперь дружно отказывались от денежного вспомоществования ей. Совсем не таким страшным они представляли себе «светлое коммунистическое будущее», но, знакомясь с зажигательными статьями Маркса и Энгельса, они прозрели.

Ведь Маркс не просто возобновил «Рейнскую газету», выходившую в 1842–1843 гг. под его редакцией, – он сделал ее гораздо радикальнее. Он воспевал не демократию, а революцию, которая должна была снести до основанья все прежние начатки демократии и построить на ее руинах «дивный новый мир». Газета стала его боевым орудием. Здесь сон разума порождал тех чудовищных призраков, которым отныне суждено было бродить по Европе.

Однако с наступлением контрреволюции в Германии дни первой в мире коммунистической газеты, и так уже балансировавшей на грани банкротства, были сочтены. 19 мая 1849 г. вышел ее последний, 301-й номер.

Прусские власти распорядились выслать из страны Маркса, не имевшего прусского гражданства, а его соратнику Энгельсу грозил арест. Маркс отправился в Лондон, а вскоре окольным путем, через Швейцарию, туда добрался и Энгельс.

Какое-то время «Союз коммунистов» еще продолжал свою деятельность, пока в мае 1851 г. прусская полиция не арестовала всех еще остававшихся в стране его руководителей. Их обвинили в попытке свержения государственного строя и приговорили – на основании сфабрикованных улик – к тюремному заключению сроком до 6 лет. В ноябре 1852 г. «Союз коммунистов» был распущен.

Власти осудили людей, но ведь идеи не страшатся судебных разбирательств. Маркс и Энгельс по-прежнему оставались на свободе, а пробужденный ими призрак коммунизма еще полвека бродил по Европе, пока не обосновался в царской России, взорвав ее изнутри – пройдясь по ней «красным колесом».

У Англии нет постоянных друзей, есть только постоянные интересы

1848 г.

Выходец из родовитой ирландской семьи Генри Джон Темпль (1784–1865), похоронив отца в апреле 1802 г., в 17 лет стал виконтом Пальмерстоном. Рано повзрослевший молодой человек, одинаково наделенный умом и богатством, красотой и статью и даже прозываемый Купидоном, уже к 25 годам, в октябре 1809 г., стал членом правительства, заняв в оном, впрочем, неприметный пост секретаря по вопросам войны.

Должность эта, разумеется, была соразмерна его молодости. Он легко, как юный атлет, вознесся на вершины государственной политики, но, словно дитя неразумное, остался там нем. Будучи секретарем, он не имел права голоса в кабинете. Все дела решали убеленные сединами мужи; он лишь добросовестно и энергично трудился.

Шли годы. Начатая так прытко карьера Пальмерстона не задалась. С годами он понял, что, ринувшись в извилистый лабиринт политики без раздумий, он, очевидно, оказался в тупике. «Пост, лестный для юнца, без места в кабинете, иными словами – без участия в обсуждении судеб стран, не мог удовлетворить честолюбца, которому перевалило за 40», – отмечал российский историк В. Н. Виноградов, автор очерка «Лорд Пальмерстон в европейской политике» («Новая и новейшая история», 2006, № 5).

Пробыв в своей должности вплоть до 1828 г. и напоследок, в 1827 г., при премьер-министре Джордже Каннинге, даже получив право голоса в кабинете, он уже на следующий год лишился насиженного места. Для нового правительства, которое формировал герцог Веллингтон, человек очень консервативных взглядов, Пальмерстон, не годился – строгий премьер увидел в нем либеральную червоточинку. На пятом десятке лет виконт потерпел политический крах. Едва подержавшись за власть, он сразу был выброшен в оппозицию.

Тем удивительнее было его возвращение. Его не прельщали более должности второстепенные. В правительстве Чарльза Грея в 1830 г. он стал министром иностранных дел и оставался им на протяжении 16 лет, надолго определив особое положение Великобритании в европейской политике. Его предшественники старательно ковали тяжелые, обременительные оковы дипломатических альянсов, подыскивая